— Хочешь кусочек жареного мяса? — позвала она.

Я нерешительно сделала шаг в ее сторону и остановилась. Я слышала вопрос в ее голосе, но мне было непонятно, означал ли он, что я опять в чем-то провинилась.

— Вот, — сказала она и бросила что-то в снег за несколько метров передо мной; я пошла к этому месту, но так как снег был очень глубоким, мне пришлось искать его по запаху. Это был вкуснейший кусок мяса! Я подняла голову и посмотрела на Глорию, пробно вильнув хвостом.

— Хочешь еще? — Она бросила мне еще один кусок мяса, и я прыгнула на него, фыркая, и когда наконец его нашла, то тут же проглотила.

Потом Глория зашла в дом. Интересно, что все это значило?

Глория снова позвала меня, теперь уже с парадного входа:

— Эй, Молли! Собачка, хочешь угощение?

Угощение! Чтобы не проходить через дом, я поскакала сквозь снег к калитке, которая оказалась открытой. Подъезд к дому был расчищен; это сделал мужчина, который приезжал сюда на своем грузовике каждое утро, когда выпадал снег. Я обошла вокруг дома и увидела Глорию, стоящую на дорожке.

— Угощение, — сказала она и бросила мне еще один кусок мяса — я поймала его в воздухе. Она открыла заднюю дверь своей машины. — Хорошо, хочешь внутрь? Еще угощение?

Я прекрасно поняла, что ей нужно, и неохотно подошла к открытой двери. Она снова швырнула мясо на пол в задней части машины, я запрыгнула, и, пока я жадно поедала угощение, она закрыла дверь. Затем она сама села в машину, и мы отъехали от дома.

Я не расстроилась, что меня не посадили на переднее сиденье. В любом случае мне было бы некомфортно рядом с Глорией. Я немного посмотрела в окно на заснеженные деревья и дворы, а потом покружилась и легла вздремнуть на сиденье.

Когда машина остановилась, я проснулась и встряхнулась; Глория выключила двигатель.

— Теперь спокойно. Помнишь, я давала тебе угощения? Веди себя хорошо, Молли, — сказала она мне, повернувшись на сиденье.

Услышав свое имя, я завиляла хвостом. Я обнюхала руки Глории, когда они обвились вокруг моей шеи, но мяса в них не было. Прозвучал щелчок, и мой ошейник упал на сиденье. Я понюхала его. Глория вышла из машины и открыла мою дверь.

— Пошли. Рядом. Будь хорошей собакой. Не убегай.

Мы приближались к какому-то зданию, от которого разило собаками. Глория толчком открыла входную дверь и похлопала себя по ноге, чтобы я зашла за ней внутрь. Там была маленькая комнатка с открытой дверью, через которую я слышала лай многих собак.

— Здравствуйте! Есть кто-нибудь? — позвала Глория.

Из открытой двери вышла женщина.

— Да, чем могу вам помочь?

— Вот, нашла бедняжку на улице, — сказала Глория. — Неизвестно, сколько он прожил так, один, вдалеке от своей семьи. Это вам сдают потерявшихся собак?

Я бывала в таких местах и раньше. Оно даже напоминало заведение, куда мы с Сиджей приходили играть с Энди и Люком, разве что собак здесь было гораздо больше, потолок был низким, и не было большой комнаты для людей на стульях — только тесные проходы среди клеток с собаками.

Меня посадили в маленькую клетку с цементным полом. В будке лежал коврик, пропитанный запахами множества собак, да и весь воздух здесь был пропитан запахами собак и беспрерывным лаем.

Когда пришла женщина с миской, я подбежала к дверце, виляя хвостом, надеясь, что она меня выпустит отсюда. Мне хотелось бегать и играть, и чтобы люди ласкали меня. Женщина была приятной, но из клетки меня не выпустила.

Большинство собак тоже бросалось к дверцам клеток при виде женщины. Многие из них лаяли, а кто-то сидел тихо, стараясь быть хорошей собакой. Но женщина их все равно не выпускала.

Я не понимала, что происходит и почему я оказалась здесь, среди лающих собак. Я так сильно скучала по Сиджей, что не находила себе места: металась по клетке и скулила, а затем зашла в будку и улеглась на малюсеньком коврике.

Лай собак, истязавший мой слух, был полон страха, негодования, боли и печали. Когда же лаяла я, то в моем голосе звучало горе разбитого сердца и мольба о том, чтобы меня поскорее выпустили.

Ночью почти все собаки затихали, но если одна из них начинала лаять (обычно это был мой сосед, высокий худой пес коричнево-черного цвета с обрезанным хвостом), то все остальные тоже просыпались, и здание вновь наполнялось лаем. Спать в таких условиях очень сложно.

Я представляла, как лежу в ногах Сиджей. Иногда ночью мне становилось жарко, и я спрыгивала на пол, но сейчас я скучала по ней так сильно, что была готова лежать в кровати, несмотря ни на какую жару. Я умирала от желания почувствовать ее руку и вдохнуть знакомый восхитительный аромат ее кожи.

Следующим утром меня выпустили из клетки и повели по коридору, затем положили на стол, прямо как у Ветеринара. Мужчина и женщина погладили меня, а потом мужчина проверил мои уши. Женщина взяла палку и держала ее возле моей головы, но так как руки мужчины по обеим сторонам моей морды закрывали мне обзор, я не могла разглядеть, игрушка это или нет.

— Есть сигнал, — сказала женщина.

— Я и думал, что она с чипом, — ответил мужчина.

Меня вернули в клетку.

Через несколько часов пришел мужчина.

— Привет, Молли, — сказал он мне. Я села и завиляла хвостом, обрадовавшись, что он назвал меня по имени. Он надел мне на шею веревку. — Пойдем, девочка.

Я почуяла Сиджей в ту же секунду, как только он открыл дверь в конце коридора.

— Молли! — позвала она.

Я ринулась к ней, а она бросилась на колени и обвила меня руками. Я целовала ее в лицо и в ухо и как сумасшедшая кружила вокруг нее. Сиджей рассмеялась.

— Молли, хорошая девочка. Теперь сядь.

Сидеть было трудно, но я знала, что должна быть хорошей собакой. Я сидела, виляя хвостом, пока моя девочка разговаривала с мужчиной.

— Я очень волновалась, — говорила Сиджей. — Наверное, она выбежала за ворота, когда пришел человек расчищать дорожку после сильного снегопада.

В глубине коридора высокий черно-коричневый пес снова залаял, поднялся гомон. Хорошо бы и за остальными собаками пришли люди и забрали их домой.

— Женщина, которая ее привезла, сказала, что она бегала по улице одна.

— Совсем не похоже на Молли. Сколько с меня?

— Шестьдесят долларов.

Я завиляла хвостом, а Сиджей опустила руку, чтобы меня погладить.

— Подождите-ка, женщина?

— Да, какая-то богатая женщина.

— Богатая?

— Ну, у нее был «Кадиллак», дорогая одежда, хорошая прическа. Сильный запах духов.

— Блондинка?