— Фто флучилось?

— Скорее «Скорую», человека ранили! — крикнула я ей, и старушка скрылась за дверью.

— Таня, — шепотом произнес Сергей.

— Тебе нельзя разговаривать, — убеждала я его.

— Таня… я… я… тебя… люб-лю. — С трудом произнеся эти слова, Сергей потерял сознание.

За четыре месяца до убийства

При поддержке Игоря дядя Дима быстро шел на поправку и через три недели после приступа вернулся на работу, уже совсем придя в себя от гибели сына.

— Что-то ты, Игорь, с моей болезнью совсем забросил наших самарских партнеров, волнуются люди, не кинули ли их.

— Дядя Дима, ваша болезнь… я не мог никуда уехать и бросить вас одного. — Причина, однако, была в другом.

— Игорь, ты все время проводил со мной, когда ты успевал работать?

— Я умею распределять свое время, выкраивать…

— Как я посмотрю, со своими выкройками ты совсем забыл о жене — то со мной, то на работе, а когда же жена?

— Ну… — Беляков замялся.

— Как тебе твой зам?

— Отлично справляется со своими обязанностями.

— Хорошо.

Дядя Дима прикурил сигару.

— Дядя Дима, вам же врачи запретили, — оживился Игорь.

— А-а! — Дмитрий Борисович махнул рукой. — Я лучше помру, чем от курева откажусь.

— Лучше бы вы все-таки отказались.

— Прекрати!

— Ладно, вас же все равно не переспоришь.

— Такое дело, Игорь… Завтра ты едешь в Самару, чтобы успокоить наших клиентов.

Игоря начал бить озноб, его даже подташнивало.

— Придумай, пожалуйста, что-нибудь правдоподобное, почему отсутствовал целый месяц, а о моей болезни ни в коем случае не упоминай.

— Да, дядя Дима.

— На сегодня я даю тебе отгул, проведи денек с женой.

— Хорошо, дядя Дима.

— Все, иди развлекайся, билеты у твоей секретарши.

— До свидания, дядя Дима. — Игорь медленно, как сомнамбула, направился к выходу, и уже у самой двери его окликнул Дмитрий Борисович.

— Игорь, все нормально?

— Да, дядя Дима. — С этими словами Беляков исчез за дверью.

Последний день перед поездкой Игорь решил провести с шиком. Он купил здоровенную охапку красных роз и поехал домой, чтобы сказать Марине, как сильно он ее любит, и пригласить ее в ресторан.

Игорь был уверен, что Марина еще спит, было около десяти, поэтому он потихоньку открыл дверь, разулся и на цыпочках пошел в спальню.

От того, что он там увидел, охапка роз упала к его ногам, так как руки опустились сами собой: его любимая Марина была в объятиях какого-то незнакомого мужчины. Они были так увлечены друг другом, что даже не заметили, как к ним в спальню вошел Игорь.

Некоторое время Беляков, все еще не веря своим глазам, ошарашенно смотрел на страстных любовников, затем ушел на кухню и там три раза остограммился. После третьей рюмки на глаза ему попался увесистый топорик для отбивания мяса, висевший на стене рядом с другими кухонными принадлежностями. Он взял его, взвесил в руке и одобрительно мотнул головой. Вице-президент выпил еще два раза по стольку же и выкурил сигарету, взяв ее из Марининой пачки.

Единственный человек, ради которого Игорь жил на этой земле, предал его, он не мог простить этого, она должна была понести наказание.

Беляков вернулся в спальню с топориком за спиной и тихонько постучал о шкаф: Марина увидела его первой.

— Игорь, что ты здесь делаешь?

— Ты мне лучше скажи, что здесь делаешь ты?

— Что, сам не видишь? — ответил грубый голос любовника Марины.

— Я ви-ижу, я все прекрасно ви-ижу. — Игорь стал медленно двигаться к кровати, улыбаясь, словно маньяк из американских триллеров.

— Что ты собираешься делать? — глядя в его обезумевшие глаза, обеспокоенно спросила Марина.

Но он ее не слышал.

— Я ви-ижу, я все прекрасно ви-ижу, — ласково повторял Игорь, вплотную подходя в кровати.

Любовники, обнявшись, с ужасом забились в дальний от Игоря конец необъятной итальянской кровати. Беляков с интересом наблюдал за их испуганными лицами.

Игорь постоял еще некоторое время у кровати, а затем, собравшись с духом и орудуя топориком, налетел на любовников с животной свирепостью. Он бил до тех пор, пока не устал, и не увидел, что натворил. Беляков остановился, будто очнувшись от страшного сна, и увидел дело рук своих.

— Что я на-адела-ал? — Игорь расплакался, прижимая к себе окровавленный труп жены.

Так он просидел около трех часов. Из состояния оцепенения его вывел неожиданно зазвеневший телефон. И он все звонил, звонил, потом в какой-то момент все стихло.

Игорь огляделся — вся спальня была в крови.

«Что сидишь? Давай прибирайся», — подсказал ему внутренний голос, до этого никогда с ним не разговаривавший.

И он прибрался: вычистил от крови спальню, постирал свою окровавленную одежду, а трупы, завернутые в кровавые простыни, ночью вывез в лес, сжег их и закопал останки на трехметровую глубину.

* * *

Как это ни странно для нашего города, «Скорая» приехала минут через пять, хотя я ожидала ее появление не раньше чем через полчаса. Все это время я так и сидела на лестничной площадке с раненым Сергеем на руках. Я как можно сильнее прижимала ладони к его ране, стараясь не дать развиться дальнейшему кровотечению.

На площадку забежал человек в белом халате.

— Этот раненый? — спросил он.

— Да. Будто не видно!

Врач разрезал рубашку Сергея и осмотрел рану.

— Помогите мне его раздеть, — попросил он меня.

Мы сняли с него одежду, и врач ловкими движениями перевязал раненого.

— Сейчас я сбегаю за носилками.

Через пару минут он вернулся в компании водителя «Скорой». Они аккуратно переложили Сергея на носилки и понесли к машине, стоявшей у подъезда.

— Мне можно с вами? — спросила я.

— Лучше дождитесь сначала милицию и все им объясните, — ответил врач.

Я покачала головой, понимая, что милицию, наверное, никто и не вызывал. Затем поднялась к себе в квартиру. В коридоре на столике лежала записка от Сергея:

«Таня, я больше не могу подставлять тебя. Пошел сдаваться. Целую, Игорь».

Пальцы начали слипаться от подсохшей крови, я разделась и встала под горячий душ.

Когда я вышла из ванной и начала вытираться, мой взгляд упал на кольцо с маячком, которое я надела еще в квартире Гуся и с тех пор не снимала. Маячка на кольце не было. Видимо, во время драки с Беляковым я случайно нажала на кнопку и маячок прицепился к убийце. А говорят, удачи не существует, она есть и пока на моей стороне.