– Не думаю, что у него много друзей. Не знаю.

Кроме рассказа о том, что Офер научил его пользоваться Интернетом, в словах отца мальчика не прозвучало ничего о близости между ними – все остальные разговоры были лишь об ответственности, чувстве долга и взаимопомощи. Дочерью занималась одна только мать. Отец, когда бывал дома, помогал с младшим сыном. Отводил его утром в садик, вечером купал… А Офер?

Авраам Авраам оглядывал стены своего кабинета, где не было ни окна, ни картинки, и думал про Игоря Кинтаева, томящегося в ожидании вердикта в камере предварительного заключения. Внезапно в нем вспыхнуло желание умотать в Брюссель. Самолет взлетает в Бен-Гурионе и направляется на запад. Летит над морем. А контейнеровозы плывут себе далеко внизу…

Еще пара дней.

Если не свалится ничего неожиданного. И не придется в последнюю минуту отменить полет.

Что он будет делать неделю в обществе Жан-Марка Каро?

Безбашенный бельгийский флик, тот, что будет принимать его в Брюсселе, возник тогда в аэропорту Бен-Гурион в черном костюме и галстуке. Это был мужчина лет тридцати, а то и моложе. Высоченный, что твой баскетболист, и красавец, прямо киноактер. А Авраам Авраам в праздничной полицейской форме стоял там дурак дураком с плакатом «Jean-Marc Karot». Было это в конце марта, в послеполуденное время. Погода стояла дивная. Первой фразой, произнесенной бельгийцем после того, как Авраам объяснил ему, что отвезет его в Тель-Авив и назавтра присоединится к нему на работе в участке, было:

– Блеск! Закинем чемодан в номер и – по телкам.

Инспектор был уверен, что это он так прикалывается, но потом оказалось, что именно это Жан-Марк Каро и собирался делать в Израиле. Он был женат и имел двух детей. Обмен опытом и усовершенствование полицейской работы никаким боком его не занимали, и он даже намекнул своему местному коллеге, что тот – желанный гость для секса втроем.

Авраам Авраам вспомнил, что не проверил срок действия своего заграничного паспорта. Если срок истек, то выхода нет, поездку придется отменить.

И тут в дверь постучали.

Он в жизни не бывал в полицейском участке.

Конечно, снаружи здание полиции ему видеть приходилось. Его серый фасад торчал в Холоне, как бельмо на глазу. Приземистое, почерневшее от копоти, плоское строение. Будто кто-то его придавил. Издали оно напоминало несколько соединенных между собой автофургонов. А вокруг пески. Не праздник для глаза, отнюдь. Типичная постройка для города, жители которого говорят не о жизни, а о выживании. Михаэль Розен представил их простыми людьми, которые живут себе по-простому. Но это, наверное, потому, что он никогда там не живал. Много лет назад Зеев собирался сходить в Центральное отделение Тель-Авивской полиции и пожаловаться на то, что со стоянки возле их дома воруют велосипеды, но решил, что копы и пальцем не пошевелят. А вот теперь его туда пригласили. Он открыл стеклянную дверь. Слева, за перегородкой, стояла женщина-полицейский в форме и ела рисовую лепешку. Место выглядело еще более облезлым, чем контора Министерства внутренних дел.

Особого мандража Авни не испытывал, но был напряжен. Если б его пригласили в полицию накануне утром, он не выдержал бы, но за прошедшие часы ему удалось прийти в себя. Зеев уже освободился от страха. Достаточно размагнитился, чтобы писать.

– Меня пригласили на пять часов к инспектору Ави Аврааму, – сказал он дежурной. – Вы знаете, где он сидит?

– А ему известно, что вы должны прийти? – спросила она в ответ. Как будто информация о его приходе не вытекает из самого вопроса!

У ментов было одно преимущество. Зеев не знал, что точно им известно. Он был почти уверен: несмотря на то что сорвалось у него с языка в дюнах, про телефонный звонок они не знают. Иначе к нему тут же прискакали бы. И про письмо они не знали. Это наверняка. Когда Зеев вышел из дома, направляясь в полицейский участок, это письмо все еще торчало из почтового ящика семейства Шараби, хотя прошло почти полдня и ночью отец Офера мотался мимо него минимум дважды. Вернувшись домой, Авни увидел Рафаэля с балкона, а утром случайно столкнулся с ним на лестнице. В этой их встрече было что-то парадоксальное. Спускаясь вниз, они всё говорили про поиски Офера, и оттого, что беседа продолжалась, пока они не вышли из дома, Шараби не заметил конверта. И когда Зеев вернулся из школы, конверт все еще был на месте. «Можно просто его вытащить», – промелькнуло у него в голове.

Инспектор Авраам ожидал его в комнатушке, крошечной и почти что темной. Кроме стола и двух стульев по бокам, ни для чего другого там места не было. На инспекторе была полицейская форма, и он не поднялся, чтобы пожать посетителю руку.

– Дознания ведутся в этой комнате? – спросил Зеев, усевшись.

– Да, в этом кабинете, – ответил Авраам.

Преимущество Авни заключалось в том, что в последние дни он думал о ментах безостановочно. Начиная с четверга Зеев наблюдал за их работой с балкона и из гостиной, а также в дюнах. Он готовился к встрече с Авраамом с тех пор, как тот обещал вернуться к ним в квартиру. Он думал про инспектора гораздо больше, чем тот думал о нем, – в этом нет сомнения. По его просьбе Зеев протянул ему свой паспорт и напомнил, что адрес в нем не исправлен.

– Мой верный адрес вы помните, – сказал он и улыбнулся, не уверенный, что Авраам понял, о чем речь.

Эта их встреча была четвертой.

В первый раз они встретились в четверг. У Авни в квартире. Авраам решил не говорить с ним и побеседовал в кухне с Михалью. А к нему приставил свою не шибко сообразительную коллегу. Потом они обменялись всего несколькими словами возле двери, а в пятницу, столкнувшись на лестнице, как бы не узнали друг друга. Встретились они и в субботу во время поисков, которыми руководил Авраам. Зеев всякий раз пытался привлечь к себе его внимание, но тщетно. Зато сейчас все будет иначе. Пусть даже первые заданные ему вопросы и были сухими и формальными, а инспектор выглядел каким-то потухшим. Он спросил Авни, как долго они с женой проживают в этом доме, но где жили раньше, уточнять не стал. Спросил, кем Зеев работает, и прервал его в середине ответа.

– Насколько хорошо вы знали этого мальчика? – задал он новый вопрос, и Авни ответил:

– Я давал ему частные уроки. Потому я и здесь, разве не так?

– Вы здесь, поскольку попросили, чтобы вас вызвали, – поправил его Авраам. – Сказали, что хотите сообщить некую информацию, связанную с расследованием. Итак, слушаю.

Эсэмэска от Михали пришла между вторым и третьим уроками. Она написала, что инспектор Авраам из полиции разыскивает Зеева и просит согласовать с ним встречу. И дала номер телефона инспектора. Авни позвонил ему на следующей перемене, но телефон был отключен. Потом, в обед, он позвонил еще раз, выйдя со двора школы, и Авраам пригласил его на то, что назвал продолжением беседы. А теперь вот он говорит, что учитель приглашен только потому, что сам напросился. Судя по всему, можно полностью успокоиться по поводу того, что он ляпнул в дюнах. Если, конечно, это не полицейский трюк.