Его уже утомляло то, с какой интенсивностью его пытались прихлопнуть. Почти таким же способом он чуть не достался кому-то в Бэронвилле. Единственное положительное в том, что его чуть не убили, – это чей-то страх от того, что он что-то узнает. Вытащит на поверхность. А это значит, что где-то есть истина, которую необходимо раскрыть.

И до нее нужно обязательно докопаться.

Этажом ниже находился номер, где закончилась жизнь Мерила Хокинса; оборвалась чуть раньше срока.

С применением насилия.

Потягивая пиво, Декер спустился на площадку этажа. Она по-прежнему была огорожена желтой лентой, но дежуривший у двери офицер знал Декера и пропустил его.

– Что это с тобой? – удивился он повязке на голове такого бугая.

– Как выяснится, дам знать.

Декер закрыл за собой дверь и оглядел номер. Все здесь стояло нетронутым, убрали только тело Хокинса. Пришла и ушла мысль о погребении или кремации этого человека. В принципе, не мешало притянуть сюда его дочь: пускай позаботится об останках своего отца. Впрочем, можно понять и то, почему она всеми силами дистанцируется.

Ладно, чего уж теперь об этом думать: столько всего навалилось до конца дня.

Он посмотрел на стул, где не так давно сидел Хокинс. Там виднелись следы крови, но не от выходной раны, потому что ее не было. Причиной были брызги из входного отверстия. Подушка, пистолет, покойник. Никаких свидетелей.

Он оглядел остальную часть комнаты. Ее уже тщательно обыскали, но ничего не нашли.

Они получили протокол о вскрытии, но еще не анализ токсикологии. Желудок у Хокинса был совершенно пуст. Но что было в его крови?

Декер закрыл глаза и активировал свое облако. На кладбище Хокинс сказал, что собирается принять что-нибудь для сна, после нескольких часов корчей над унитазом. В ванной от этих препаратов не было никаких следов, но он мог их прибрать. Вообще не было никаких лекарств, ни аптечных, ни из-под полы.

Полиция проверила мусорный бак позади здания, но тоже безуспешно. Неужели тот, кто убил Хокинса, по какой-то причине прихватил и медикаменты? Зачем? Что они таили или могли раскрыть?

Декер вернулся к себе в номер, развесил то, что было из одежды, привел себя в порядок и, внезапно проголодавшись, отправился на поиски ужина.

Выбрал «Пену», потому что близко и дешево. Сев за барную стойку, заказал себе пиво, гамбургер и картошку фри с чили. Машинально оглянулся через плечо: не нагрянет ли вдруг Джеймисон с нотацией на предмет гибельности такой жратвы для сердца и вообще?

Нет, не нагрянула. Облегченно вздохнув, приступил к трапезе, и тут через минуту-другую к нему кто-то подсел.

Рэйчел Кац.

– Что с вами случилось? – спросила она, сочувственно оглядывая его повязку.

– Да так, порезался во время бритья, – буркнул Декер, отхлебывая пиво.

Она посмотрела на его тарелку.

– С органикой, я вижу, вы не в ладах.

– Что может быть более органическим, чем картошка с мясом?

Она снова улыбнулась.

– У вас на все есть встречный ход. В прежние годы я в вас такого не замечала.

Она заказала бокал «просекко».

Декер поглядел на нее искоса:

– Что-то я не замечал вас среди завсегдатаев этого заведения.

– О, я полна сюрпризов. Вам я открою один маленький секрет. – Она заговорщически придвинулась ближе. – Я совладелец этого бара.

Сказала и выпрямилась, внимательно ожидая реакции.

– Хм. Поражен разнообразием ваших владений. От пентхаусов до пабов.

Она снова улыбнулась:

– Еще одна колкость, отлично. Не везет как сыщику – идите в комики. Без обид.

Ей подали бокал, и она, изящно пригубив, взяла горсть орешков из стоящей рядом миски.

– Ну, как продвигается расследование?

– Идет помаленьку.

– Я думала, вы все уже разгадали.

– Расследования так не проводятся. У них свой собственный распорядок.

– Но убийство моего мужа вы, помнится, раскрыли очень быстро.

– Разве? – поднял брови Декер.

Пожевывая миндаль с арахисом, Рэйчел Кац оглядела людный бар.

– Приятно видеть, как город снова встает на ноги, правда? – спросила она.

– Ну а когда закончите перестраивать Берлингтон, чем займетесь?

Она повернулась на стульчике и прислонилась спиной к барной стойке.

– Точно не знаю. Таких городов, как Берлингтон, много, но не все имеют потенциал для воссоздания. Нет смысла заработать кучу денег здесь, а затем ухнуть их в другое место, которому никогда не подняться из бездны.

– Как же вы это вычисляете?

– Не буду докучать вам статистикой, но сюда входит переработка больших цифровых массивов. К счастью, как дипломированный бухгалтер, я этим перемалыванием как раз занимаюсь. И эти цифры могут быть реальной магией, дорожной картой в будущее, если только уметь правильно их просчитывать. Так поступают все успешные люди.

– Вы имеете в виду, все финансово успешные?

– А разве есть другие? – Она спешно, со смешком добавила: – Шучу, шучу. Безусловно, миру нужно побольше матерей Терез. Просто я не из их числа. Не так устроена.

– А как устроены вы?

– Думай прежде всего о себе – так, наверное. И мне не стыдно в этом признаваться. Не люблю лицемерия. Мне известны такие, кто притворяется, будто радеют о других, а сами вонзают нож им в спину. Я же бью прямиком в грудь. И приближение ножа видно за милю.

– Только результат все равно смерть, – заметил Декер.

– Да, но, по крайней мере, есть шанс защититься, – непринужденно сказала она, допивая бокал и взмахом показывая, чтобы принесли еще (он тут же появился рядом). – Я слышала, пропала Сьюзан Ричардс?

Декер отложил свой гамбургер и посмотрел на нее.

– И кто вам это сказал?

– Да бросьте вы. Новости сто лет в обед. Интересно, почему так внезапно взяла и исчезла?

– Чувство вины? – пожал плечами Декер.

Кац пригубила свое «просекко».

– Я этого не говорила, но скорость все-таки обращает на себя внимание.

– Расчет времени в расследовании убийств – ключевой фактор.

– Здесь вы специалист, вам виднее. То есть вы думаете, что это она убила Мерила Хокинса и смотала удочки до того, как копы нашли доказательства ее причастности?

– Кстати, о доказательствах: вы себе подыскали какое-нибудь алиби на момент его смерти?

– У меня примерно до половины двенадцатого был ужин с деловым партнером. Потом он повез меня домой. К дому мы добрались около полуночи. Думаю, это позволяет мне соскользнуть с крючка.