– Ну, спасибо тебе, Линда, – сказал он.

И Патра из-за моей спины:

– Какое облегчение, правда, милый? – Потом обратилась ко мне: – Это такое облегчение!

Она не то чтобы шептала. Просто говорила тихо и вкрадчиво. На ней была все та же одежда, в которой я ее видела в последний раз: толстовка с логотипом Чикагского университета и легинсы. В одной руке она держала покоричневевший ломтик яблока, который она, подумав, положила в мусорное ведро так нежно, точно это было найденное ею птичье гнездо.

– Хочешь воды, Линда? Или соку?

Пол отозвался из своего кокона:

– Соку?

Я взглянула на него и спросила:

– Он все еще болеет?

И в то же мгновение поняла, что мне не позволено было задавать такой вопрос. Сидящий в кресле Лео поглядел на меня так хмуро, точно я ляпнула какую-то грубость или бестактность. И Пол, как будто ему нравилось имитировать поведение взрослых, даже не видя отцовского лица, точно так же нахмурился. Хотя внешне они совсем не были похожи. Пол был круглолицый и светленький, как Патра. Лео-астроном был худощавый, с седыми волосами и с кустистыми бровями. А густые усы придавали ему сходство с джентльменом позапрошлого века. Его очки съехали на кончик носа, отчего казалось, что он, хотя и сидел, стоял перед нами на возвышении. На ногах черные тапочки. Штаны цвета хаки подвернуты над щиколотками.

Патра положила мне руку на плечо – этот жест должен был служить таким дружеским предупреждением.

– Пол в порядке, – сказала она.

Лео кивнул.

– С его стороны это была просто демонстрация. Правда, малыш?

Ну вот опять это слово, со странным намеком на некое достижение. Но прежде, чем я высказала свое удивление вслух, Пол уже вытащил одну руку из-под одеяла и помахал мне. На руку до самого локтя была натянута черная кожаная перчатка, которой он изображал марионетку.

– Завтра мы поедем смотреть на высокие корабли! – сообщил он.

– Какие высокие корабли? – не поняла я.

– Ну, знаешь, старинные парусники, – пояснила Патра.

– Речь идет о морском фестивале в Дулуте, – добавил Лео.

– Мы решили отправиться в небольшое путешествие, – продолжала Патра. – Мы решили, что поездка в Дулут будет интересной. Чтобы немного сменить обстановку, правильно? Ты там была, Линда?

– В Дулуте?

Я не была, но мне не хотелось в этом признаваться.

– Ты видела там высокие корабли?

Ответить на этот вопрос было легче:

– Нет.

Потом, на предварительных слушаниях перед судебным процессом, меня спрашивали, почему я не задавала им никаких вопросов о Поле. Каким было мое первое впечатление о докторе Леонарде Гарднере? Что я могу сказать об этой паре как о родителях? В частности, как они заботились о своем сыне? Мне трудно было объяснить, что я не задавала им вопросов, потому что к своему сыну они относились с невероятной, почти неправдоподобной добротой. Когда Пол начал возбужденно рассказывать о высоких кораблях, Патра подошла со стаканом сока янтарного цвета и встала перед ним на колени. Он залпом выпил сок и вернул ей пустой стакан. Но и тогда она не встала, а положила голову на его закутанные в одеяло коленки. Лео потрепал ее по волосам, и Пол тоже – рукой в черной кожаной перчатке. Мне стало неловко наблюдать эту интимную семейную сцену, но в то же самое время я глаз от них не могла отвести. И мне ничего не оставалось, как просто молча стоять, трогая царапины от когтей Дрейка на своих руках. Наконец кто-то из них что-то шепнул, Патра подхватила Пола на руки и унесла в спальню. А я отправилась в кухонный отсек, нашла в сушилке для посуды кастрюльку и наполнила ее водой, чтобы напоить псов. Пока я суетилась около раковины, Лео тоже встал. Я услышала, как хрустнули его колени, когда он поднялся с кресла.

Но передвигался он бесшумно. Ясное дело: он же ступал в мягких тапочках по ковру.

В доме все окна были закрыты, хотя в это время суток было жарко и очень влажно. В доме стоял какой-то странный запах, которого я не заметила неделю назад, побывав у них в последний раз. Запах был не неприятный, а какой-то знакомый, свойский – сладковатый, полный не слишком ужасной таинственности, а самых обыкновенных домашних секретов: то ли переспелых фруктов, то ли кошачьего лотка, то ли стирального порошка, а может быть, даже запашка канализации из санузла. Лео сел за стол и задал пару ничего не значащих вопросов о моей семье.

– У нас двадцать акров вдоль восточного берега, – ответила я, когда он спросил о размерах родительского участка земли.

– Они уже почти на пенсии, – уклончиво ответила я, когда он спросил, чем мои родители зарабатывают на жизнь.

– Ну и молодцы! – весело воскликнул он и заложил прядь седых волос за ухо – прямо по-девчачьи.

На процессе обвинитель спросил у меня: а вы его о чем-нибудь спрашивали?

И еще обвинитель спросил: вам не было любопытно, что он за человек?

Было. И не было. Разве объяснишь, как глубоко вросла в меня привычка притворяться, будто я понимала, что происходит в жизни других людей до всяких подробных объяснений. Как по-разному я воспринимала разную информацию, как внимательно я наблюдала за Лео, когда он наливал себе стакан яблочного сока и носил его потом по комнате, не притрагиваясь. Я наблюдала, как он поставил полный стакан на журнал, как он поднял кувшин с соком, который Патра оставила на столе, и стер рукавом капельки испарины со дна кувшина. Я быстро его раскусила: он был придирчиво требовательный и серьезный, а его ум вовсе не был таким уж сокровищем, каким себе его воображала Патра, он был просто безупречно организованный, безупречно дисциплинированный. Он мог со мной беседовать о всяких пустяках – о моих родителях, бесконечно задавать разумные вопросы, при этом, как мне казалось, даже не вслушиваясь в мои ответы. Схему такого разговора, самый ритм такой пустой болтовни ни о чем он выучил назубок и давно. И он заставил меня держать с ним ухо востро, хотя я ему явно была не слишком интересна, и он ни намеком не выдал истинной цели беседы со мной.

– Наверное, у тебя много сестер и братьев?

– Никого!

– Но ты любишь детей?

– Ну, как вам сказать…

– Некоторых – это точно! – Он поднял брови, словно удостоил меня похвалой. Потом улыбнулся, и когда он улыбался, его усы шевелились и разъезжались по щекам. – Пол говорит, ты научила его есть кузнечиков.

– Угу.

– Похоже, он очень к тебе привязался.

– Он ко мне привык, – поправила я.

– Не скромничай.

Я пожала плечами:

– У него вообще-то не было выбора.

– Он довольно своеобразный ребенок. – Лео поболтал сок в стакане. – И Патра говорит, что ты ей очень помогла. Она говорит, что не может даже представить себе, что бы она делала…