— А вы сами? — поинтересовался гость, переводя взгляд с матери на дочку, предполагая, что женщинам всегда хочется побродить по лавкам и ярмаркам, приобрести новые наряды, украшения. Как же без этого?

— Ну, а мы иногда в мир выходим, — пожала плечами Тачана. — Правда, все реже и реже. Мара, когда мы с тобой последний раз были?

— В Скаллен ходили... — призадумалась дочь. — Не то двадцать, не то тридцать лет назад. В Тангейне — может быть сто, а может, все двести не были. А что нам там делать? Смотреть, как мода меняется? Бусы с монистами покупать? Украшений у нас с мамкой целый сундук, зачем нам больше?

— Это у тебя сундук, — засмеялась мать. — А у меня только сундучок.

— Нам наряды да украшения все равно некому показывать, — добавила дочь.

— А просто, поговорить, пообщаться? — недоумевал Данут.

— О чем говорить? О том, что у соседа корова сдохла, что девка в подоле принесла? Оно мне надо? Корову жалко, а девку... Молодец, что ребенка сохранила! У нас отец иногда в мир выходит, чтобы новости знать.

Кажется, девчонке захотелось спать. Какое-то время она пересиливала себя, но глаза начали слипаться. Даже если у тебя разум тысячелетней женщины, а тело осталось детским, оно требует своего. Наконец, Мара не выдержала. Зевнула, прикрыв рот ладонью и, поднимаясь из-за стола, сказала:

— Пойду-ка я к себе. Мам, ты посуду сама уберешь? Или оставь, я завтра, с утра вымою.

— Иди спать, — ласково улыбнулась Тачана, поцеловав дочь в лобик.

Девочка ушла, хозяин налил всем по кружке клюквенного морса, хотя, в таких случаях, наливали что-то покрепче.

— Вот ты, спрашивал — как я тебя узнал? — вернулся Гунтарь к прерванному разговору. — Когда оборотни-вервольфы к вам пришли, Совет старейшин собирался, я в тот день в вашем селении был. Зашел, послушал. Узнал хоть, что битва была и принцесса пропала.

Данут не смог вспомнить, видел ли он Гунтаря, или нет. Вроде, кто-то сидел в зале Совета, а кто там сидел, он не рассматривал. Да и старейшины не смотрят — кто там пришел, кто ушел.

— А ты в нашем селении давно не был? — спросил парень, надеясь услышать хорошие новости, но внутренне был готов к плохим.

Но Гунтарь ничем не порадовал, и не огорчил.

— Да я с тех пор там и не бывал. Новостей не слышал, да и зачем мне чужие новости? Редко из своего укрытия вылезаю. Соли купить, железо на свеклу да рожь поменять, посуду новую. Ну, книги еще.

— Книги? — вытаращился Данут.

— А ты считаешь, что раз мы отшельниками живем, то только зерно считаем да цветочки нюхаем?

— Непривычно как-то, — признался парень. — Вроде, в старые времена грамоте лишь маги да жрецы учились. У нас и сегодня почти все воины неграмотные.

— Но сам-то ты грамоте обучен, как я понял?

— Меня отец выучил. У нас, в поселке, зимой делать нечего было. Кругом один лед, ни на охоту не выйдешь, ни на рыбалку. Всех развлечений — белый медведь зайдет, или тролль бродячий.

— Вот и у нас. Зимой снег кругом, чем займешься? Я, пока в Тангейне помощником каменщика работал, у мастера грамоты обучался. На меня все пальцем показывали — вот, мол, чудак великовозрастный! Ну, кто же в сорок лет грамоте учится? Школяры думают, что в этом возрасте уже земелькой пора натираться. Знали б они, сколько мне лет, уписались бы от изумления. Но зато я и сам грамоту осилил, потом девок выучил. Времени у нас много, спешить некуда.

— Мы поначалу поупирались, поревели немножко, а потом ничего, приохотились, — призналась Тачана застенчиво. — Я, по правде говоря, только на всеобщем языке читаю, а Мара, хотя и ребенок, эльфийский выучила — что синдарин, что квенью.

— Теперь от книжек за уши не оторвать, — засмеялся хозяин. — У нас специальный сарай есть, где книги хранятся. Если ты книги любишь — будет интересно. Ты хоть раз в жизни видел глиняные таблицы?

— Глиняные?

— Ну да. Глина — штука прочная. Если на ней книгу написать, тысячи лет хранится, не то, что бумага или пергамент. Одно плохо — глиняная таблица места много занимает. Есть у нас сага о том, как люди с эльфами сражались. Те кольцо Всевластья сковали, чтобы весь мир покорить, а воришка это кольцо спер. Вранье, конечно, зато читать интересно! Так книга эта — ты не поверишь! — половину комнаты занимает! А у нас еще и деревянные имеются, и такие, что на шелку написаны. Беда только — червяки грызут, плесень разъедает, грибок прорастает. Мы, кое-какие, уже заново переписали. Но тоже беда — ветшают! Ума не приложу, что бы такое придумать, чтобы страницы подольше сохранялись.

— Покажете? — с замиранием в сердце попросил Данут, но потом с досадой хлопнул ладонью о столешницу. — Эх, посидеть бы в вашем книжном сарае, почитать. Да что там — хотя бы в руках подержать. Так ведь некогда. Идти мне надо.

— Потом посидишь, — улыбнулся хозяин. — Сегодня я тебя даже в сарай не поведу, чтобы не расстраивать. Как время выберешь, придешь, не спеша посидишь. Если один раз к нам дорогу нашел, то и второй раз найдешь, не заблудишься.

— А что, к вам трудно дорогу найти? — удивился Данут. — Чего ее искать-то? Ваша усадьба на берегу стоит, если вдоль реки идти, в нее и упрешься. Наверное, к вам рыбаки часто заходят?

Хозяева переглянулись между собой, решая, говорить гостю, или нет. Но пока они думали, Данут сам догадался.

— Если вы сами не захотите, вас не найти? — спросил он, а потом сам же и ответил: — Я, пока в селении жил, все карты изучил. У орков, то есть, у нас, карты очень подробные. На реке Коши все отмели указаны, береговая линия размечена. Помню — выше по течению сарай каменный стоит, так и он указан. А вот вашей усадьбы на картах нет.

— Нет нас ни на картах, ни в памяти, — кивнул хозяин. — Нет ни для фолков, ни для людей. А теперь, думаю, и для магов нет. Зачем нам пришельцы? Помнится, то нас убить пытались, то обокрасть. А был как-то один бродяга, мы его приняли,