И что было странным, вы понимаете: одно дело – аккуратный человек, а другое – человек, которого кто-то поддерживает в аккуратном состоянии. Сразу-то их не различишь, но вот если приглядеться…

– Влад, а что у тебя за мешки на ногах?

– Это брюки же, тащ командир!

– А почему они в таком неприглядном виде?

– Так я же дежурным по части позавчера стоял, а вчера на погрузку остался и вот…

– А погладить? У нас что, утюга в части нет?

– Есть, но я как бы это…

– Как бы что?

– Ну как бы… не умею… утюгом…

– А позапозавчера умел?

– Так это жена мне гладит!

И так, знаете, бусинка за бусинкой и вытянулась из него эта цепочка. Женился он на втором курсе, и с тех самых пор за него всё делала жена: стирала, гладила, пришивала, заставляла стричься и бриться, чистила обувь и штопала носки. До того вот хотела, чтоб муж её хорошо выглядел. А муж ну вот хоть и красавец, но абсолютно не приспособлен к уходу за собой. Но это только цепочка. Как оказалось позже, на ней ещё висел вот такенный кулон!

Джузеппе подопечным своим гордился вслух и постоянно ставил его в пример налево и направо. Уже недолго, знаете, оставалось до слухов о том, что Влад – его внебрачный сын и ошибка молодости, выросшая в минёра.

Через полгода службы Влада старшие на проверках штаба уже перестали спрашивать у флагманского минёра, что там в БЧ-3 и семнадцатом отсеке, потому как от пафоса и хвалебных речей начало подташнивать даже их. Там, по докладу флагманского минёра, всё было просто охуитительно, а если не было, то он прибегал на борт за пару дней до проверки, дробил сход торпедистам и доводил всё лично до состояния тошнотворной приятности. Торпедисты роптали, но терпели: дисциплинарный устав не позволяет иных реакций на действия старшего начальника.

Когда в очередной раз начальник штаба дивизии перешёл от БЧ-2 сразу к БЧ-4, Джузеппе не выдержал:

– Товарищ капитан первого ранга! Прошу разрешения доложить о состоянии дел в БЧ-3!

– …а я тебя на сладкое оставил. Ну ладно, докладывай, коли невмочь.

– В БЧ-3 результаты проверки отличные!

– Как это? На проверках штабом может быть две оценки: неудовлетворительно или удовлетворительно. Ну, впрочем, хорошо, флагманский связист?

– Нет, подождите, это ещё не всё!

– Да?

– Да! Замечания прошлой проверки устранены полностью!

– Подождите, так у них на прошлой проверке не было замечаний.

– Да?

– Да.

– Ну, значит, ещё лучше всё стало! Темы подготовки отработаны полностью, и сданы зачёты с оценкой не ниже «хорошо»! ЖБП[11] боевой части, вот, смотрите, в образцовом состоянии!

– Ну да, – начштаба полистал ЖБП, – красивый.

И тут неожиданно встрепенулся старпом. Он нахмурился, пожевал губами, посмотрел на командира и начал перебирать рапорта о готовности к сдаче задачи командиров боевых частей. Нашёл один, достал его, опять посмотрел на командира. Командир чуть заметно, но отрицательно покачал головой, старпом чуть заметно ответил, что понял, но рапорт положил сверху.

– Ну вот. Боевая часть три к выходу в море готова!

– Ну так теперь всё?

– Прошу поощрить командира БЧ-3 за отличную подготовку к сдаче задачи!

– А с каких пор у нас поощряют за выполнение своих должностных обязанностей?

– Ну когда-то же надо начинать!

– Ну когда-то и начнём. Флагманский связист, что там в БЧ-4?

После окончания проверки и схода штаба офицеры остались в центральном получать тычки от старпома. Старпом положил перед командиром минёрский ЖБП и минёрский рапорт:

– Видите?

– Вижу. А что я вижу?

– Почерки-то разные!

– А-а. Ну да. Минёр, кто тебе ЖБП писал?

– Я сам писал, а кто ещё?

– А чего почерки разные?

– Ну я старался, когда ЖБП писал!

– Может такое быть, Серёга?

– Абсолютно исключено! Тут почерк прямо пахнет женщиной, нос на отсечение даю! Смотрите: в рапорте буквы грубы, как мясо на шампур нанизаны, а в ЖБП как прямо хохлома, так и вяжутся!

– Да ты, Серёга, ещё и графолог? Где твои таланты-то заканчиваются?

– За горизонтом, тащ командир. Далеко за горизонтом! Ну так, минёр? Рубанёшь нам правдой по маткам?

– Жена, – густо покраснел минёр.

– ЖБП тебе пишет?

– Да.

– А как она его пишет, погоди: ты её на секретный крейсер заносишь или секретный ЖБП с крейсера домой таскаешь?

– ЖБП домой таскаю…

– Ну бля-я-я. Тащ командир, что делать-то будем?

– Прикажем остальным командирам отсеков и командирам боевых частей документацию свою домой таскать!

– К минёру домой?

– Ну, а к кому? Тут вариант проверенный уже, сам видишь. Э-э-эх, – и командир закинул руки за голову, откинувшись в кресле, – представляешь, Серёга, это мы через год-два лучшим крейсером в мире станем, с такими-то бумагами! Вот она, слава, найдёт своих героев, наконец!

– Ну а серьёзно, тащ командир?

– Что, не хочешь славы?

– Не, вообще не хочу!

– Ну и ладно. Минёр.

– Я!

– Жене объявить от меня благодарность за службу, ЖБП и всю отсечную документацию – переписать!

– Есть!

А через месяц пришла грамота от командующего флотилией – Джуз, не сдавшись и не найдя понимания в дивизии, через флагманского минёра флотилии добыл её для своего любимца.

– Вот! – торжественно хлопнул он её перед старпомом. – Награда нашла героя!

– Ага, только немного заблудилась.

Старпом дописал ручкой слово «Жене» и исправил «у» на «а» перед бравурным текстом, начинающимся со слов «лейтенанту Гордецову»:

– Вот теперь вот нашла!

– Говорил я вам! – вставил зам. – А вы меня не слушали!

– Что опять? – уточнил командир.

– Ну про минёра. Вы всё хвалили, а я говорил, что надо присмотреться сначала, примерить его, так сказать, к боевой обстановке!

– Слушай, ну выбор жены – это одно из краеугольных решений в фундаменте карьеры офицера. Согласен?

– Ну-у-у, блин, да.