Кэм опустил бумажку, расстегнул сумку и вытащил огромный сферический предмет, замотанный в толстую оберточную бумагу.

– Это голова Таркентона? – спросил Луис.

Кэм взглянул на девятиклассника-барабанщика.

– Мрачненько. Мне нравится. Можешь оставаться в группе.

– Я один из отцов-основателей, бро! – сказал Луис. – А ты кто?

– Лучший электрогитарист, которого когда-либо видела эта школа, – сказал Жан, пожимая плечами, глядя на Лилит. – Прости, но Кэм правда мог бы улучшить наше звучание.

– Значит, голосуем, – рьяно предложил Кэм. – Кто за то, что допустить меня в «Месть»?

Три мальчика подняли руки.

Лилит закатила глаза.

– Это не демократия. Я не… я не…

– У тебя нет хорошей причины сказать нет? – спросил Кэм.

Это была правда. У нее не было причины. У Лилит был миллион тупых причин велеть Кэму уйти с репетиции, уйти навсегда. Но у нее не было ни одной законной.

– Испытательный период, – наконец сказала она сквозь сжатые зубы. – Одна репетиция. А потом я приму окончательное решение.

– Мне подходит, – ответил Кэм.

Лилит сдернула бумагу с таинственного предмета – и оказалось, что она держит блестящий диско-шар. Даже в тусклом свете музыкального класса он сверкал. Она глянула на Кэма, вспоминая, что, когда она в первый раз захотела назвать группу «Месть», Кэм засмеялся и сказал, что им потребуется большой синтезатор и диско-шар. Жан принес Moog, а теперь Кэм принес шар.

– Можешь перестать пялиться на эту штуку и начать играть? – спросил Луис.

Кэм вытащил гитару из шкафа и подмигнул Лилит. То же раздражающее подмигивание, только… в этот раз ей было почти все равно.

– Поехали.

* * *

– Стерва, ты стоишь у меня на пути, – сказала Хлоя Кинг.

Впервые Лилит ждала обеда в столовой, потому что ей будет с кем сесть. Со своей группой.

Она забыла о Хлое.

– Я просто восхищаюсь твоей новой татуировкой, – сказала Лилит, кивая на грудь Хлои, где виднелась новая татуировка. Кожа вокруг все еще была красной и опухшей, но она узнала в написанных буквах автограф Айка Лигона прямо над низким вырезом кофты Хлои.

Лилит подумала, что татуировка уродливая, но все равно она зажгла в ней искру зависти. У нее не было денег на такой явно подхалимский жест в адрес «Четырех всадников». У нее едва хватало денег на сэндвич с индейкой на подносе.

Три «Придуманные обиды» встали позади Хлои. Кара скрестила руки на груди, а в светло-карих глазах Терезы был голод, словно она собиралась прыгнуть на Лилит, если та постарается снова напасть на Хлою. Джун была единственной, кто выпадал из образа стереотипной злой девочки. Она рассеянно обрывала секущиеся кончики светлых волос.

Хлоя подняла руку, чтобы удержать Лилит на расстоянии.

– Если ты можешь прочитать мою татуировку, то слишком близко стоишь. Мне нужно получить запрет на твое приближение после того, что ты недавно натворила.

Часть Лилит хотела бросить свой поднос и вырвать татуировку Хлои прямо из ее кожи.

Но сегодня это была ее меньшая, более тихая часть. Большая часть Лилит была занята мыслями о своей группе: изменениями, которые она хотела внести в припев, идеями для барабанного соло, которое она хотела устроить Луису, даже – ей пришлось признать – вопросом, который она хотела задать Кэму о его технике игры на гитаре. Впервые у Лилит в голове было слишком много хорошего, чтобы позволить ярости взять верх.

«Я верю в Лилит», – ранее сказал Кэм в музыкальном классе. И ей это запало в душу. Может, пришло время Лилит поверить в себя.

– Ты настоящая сучка-клоун, Лилит, – сказала Хлоя. – Всегда была, всегда будешь.

– Что это вообще значит? – спросила Лилит. – Нет, неважно.

Она сглотнула.

– Мне жаль, что потянула тебя за волосы. Я думала, что защищала брата, но просто повела себя как дура.

Кара толкнула Джун, и та отпустила кончик волоса, который обдирала, и обратила внимание на разговор.

– Знаю, – сказала Хлоя, несколько удивленная. – Спасибо, что сказала это.

Потом, не произнеся ни слова, она созвала друзей, кивнула Лилит и вышла из столовой, оставляя Лилит наслаждаться новым опытом обеда в покое.

* * *

Когда Лилит заскочила в классную комнату после обеда, миссис Ричардс осторожно подняла взгляд от компьютера.

– Ваше задержание не обсуждается, мисс Фоскор.

– Я здесь не чтобы попытаться уйти. – Лилит подтащила стул и поставила его рядом с учителем. – Я пришла извиниться за пропуски занятий, за то, что столько опаздывала, за то, что в общем была учеником, которых учителя боятся.

Миссис Ричардс моргнула, а потом сняла очки.

– И что повлияло на такие перемены в отношении?

Лилит не знала, с чего начать. Брюс вернулся в школу. Ее мама обращалась с ней как с человеком. В ее группе все было хорошо. Она даже пыталась помириться с Хлоей Кинг. Все было так хорошо, что Лилит не хотела, чтобы это прекращалось.

– Мой брат болел, – сказала она.

– Я про это знаю, – ответила миссис Ричардс. – Если тебе нужно дополнительное время на задания, учителя могут поработать с тобой, но тебе понадобятся документы от мамы или доктора. Ты не можешь просто выбегать из класса, когда захочешь.

– Я знаю, – сказала Лилит. – Я думала, вы кое с чем можете помочь. Видите ли, Брюс чувствует себя лучше, и я хочу, чтобы так и оставалось. Вы столько знаете об окружающей среде, я подумала, может, вы бы могли помочь мне кое-что поменять дома.

Взгляд миссис Ричардс смягчился, пока она внимательно смотрела на Лилит.

– Я искренне верю в то, что мы все можем поменять наш мир к лучшему, но иногда, Лилит, это вне нашей власти. Я знаю, как сильно болеет Брюс. Я просто не хочу, чтобы ты ожидала чуда. – Она улыбнулась, и Лилит видела, что учительнице действительно ее жаль. – Конечно, не помешает выкинуть едкие моющие средства и начать готовить хорошую здоровую пищу для всей семьи. Домашний суп из цыпленка. Зелень, насыщенная железом. Всякое такое.

Лилит кивнула. – Я это сделаю.

Она не знала, где найдет деньги. Лапша рамен была маминым представлением о хорошей здоровой еде. Но она найдет способ.

– Спасибо.

– Не за что, – сказала миссис Ричардс, когда Лилит направилась к двери на урок истории. – Ты все еще остаешься сегодня после занятий. Но, возможно, мы постараемся сделать это задержание твоим последним.

* * *

Когда Лилит вышла на улицу, отбыв задержание после уроков, огромная ученическая парковка была пустой. Это придало школе призрачный вид. Пепел собирался, словно серый снег, вдоль тротуара, и Лилит гадала, почувствует ли она когда-нибудь вкус и запах настоящего снега. Она пошла к краю кампуса, надев наушники и слушая старые песни «Четырех всадников» о разбитых сердцах и мечтах.