Сейчас, когда узурпатор французского трона шагает по Европе семимильными шагами, немалая часть аристократии Голштейна считает себя вправе искать защиты под рукой наиболее могущественного противника самозваного базилевса. В свою очередь, Павлу это дает возможность контролировать выходы из Балтийского моря в Северное и таким образом фактически превратить Балтику во внутреннее море России. Можете не сомневаться, организация, о которой я говорю, существует и действительно ищет способа приватной встречи с российским императором. Я взял на себя смелость выйти с ними на связь и предложить им свои услуги.

Соответственно, у вас будут полномочия говорить от имени этих господ. Кроме того, вы немедленно получите от меня пакет, в котором содержится ваше направление в Россию как представителя Гофкригсрата[12]для изучения возможности закупки орудий для армии границы, расположенной в Богемии. Ваши бумаги подписаны моим добрым другом фельдмаршалом графом Колоредо, командующим бомбардирским корпусом. Замечу вам также, что Колоредо является великим приором Мальтийского ордена в Богемии, Моравии и Австрии, что даст вам возможность дополнительного контакта с отчимом вашей очаровательной пассии, который, помнится, правая рука великого магистра этих самых любителей старины.

Но важнее другое: распоряжение о покупке орудий позволит вам свести знакомство с генералом Бонапартием, который в скором времени, по нашим сведениям, должен занять пост генерала-фельдцейхмейстера. Деньги на проведение операции; как вы понимаете, всегда можно будет получить в любом филиале нашего банка. Они есть и в Санкт-Петербурге, и в Москве, и в ряде других губернских городов России. Но очень вас попрошу, не медлите! Сегодня получено новое послание, через пару дней оно будет во Франции и, возможно, в тот же день достигнет истинного адресата. В письме упоминается новая фигура – это некто Леденец, которого Наполеон благодарит за поддержку и предрекает ему славную будущность. Я полагаю, что действия императорского фаворита зашли уже весьма далеко, и если мы не сможем их предупредить, этот мир ожидает колоссальная война, рядом с которой завоевания Александра Дюма, возомнившего себя Великим, будут выглядеть лишь мелкими пограничными конфликтами. А сейчас ступайте, и больше никаких афер. Вы слышите?! Никаких!

Найти указанное княгиней Багратион шале оказалось делом непростым. В отличие от своего мужа Екатерина Павловна была никудышным картографом, да и снег, густо засыпавший лесные тропы вчерашней ночью, давал возможность двум странного вида охотникам вдосталь насладиться красотами зимних альпийских пейзажей.

Однако спустя два часа бесплодных поисков заваленный снегом домик на склоне горы был найден к великой нашей радости. Теперь, оставив коней в аккуратной конюшне, мы с Лисом грелись у камина, посмеиваясь над треволнениями сегодняшнего дня.

Ситуация действительно сложилась довольно забавная. Стоило обозу нашего сиятельства двинуться по дороге в Богемию, как возы, доставлявшие в родовой замок Турнов разнообразную венскую дребедень, были атакованы шайкой разбойников, нанятых контрагентом Лиса – бароном фон Дрейнгофом. Воспользовавшись тем, что мы, привычные к верховой езде, оторвались от неспешных груженых повозок, злодеи распотрошили перины на лебяжьем пуху, разгромили кресла и сервизы, а в тот экипаж, в котором, по уверению Лиса, должен был перевозиться агрегат работы графа Сен-Жермена, и вовсе угодила настоящая граната, превратившая возок в груду изломанных досок.

Стоимость наших потерь как раз входила в те самые накладные расходы, о которых говорил мой напарник. Но стоило разбойникам покинуть разграбленный обоз, а нам прибыть на место преступления, как со стороны Вены показалась кавалькада жандармов, возглавляемая таксоподобным Протвицем.

– Что здесь происходит? – бегло осматривая следы погрома, требовательно поинтересовался сыщик.

– Это вы меня спрашиваете?! – изображая на лице крайнее возмущение, гневно заявил я. – Это я вас хотел спросить, что происходит под носом полицай-президента и его пронырливых ищеек! Чем вы занимаетесь, господин Протвиц? Если мне не изменяет память, это третье преступление за последние четыре дня, которое происходит на моих глазах!

– Это-то и подозрительно! – взвизгнул сыщик. – Весьма подозрительно. К тому же я требую объяснений, почему вы покинули столицу без дозволения на то его высокопревосходительства господина полицай-президента?

– Я послал ему уведомление о своем отъезде, – абсолютно честно заявил я. – Должно быть, оно ждет его дома.

– Вы не имеете права! – взвизгнул Протвиц.

– Прекратите мне указывать, жалкая ищейка, на что я право имею, на что нет! – процедил я сквозь зубы. – Не забывайтесь, я офицер императорской службы, а потому имею начальство, помимо вашего. Так что будьте любезны, вернувшись в столицу, передать господину полицай-президенту, что я вынужден отбыть в Россию по приказу фельдмаршала графа Колоредо. Если у него возникнут какие-либо вопросы ко мне, пусть высылает их в Санкт-Петербург до востребования. А вы… – Я сделал эффектную паузу. – Кстати, а как так получилось, что вы оказались здесь, на месте преступления, сразу же после нападения разбойников? Уж не вы ли подстроили эту засаду, чтобы вдосталь покопаться в моих вещах? Потрудитесь ответить, господин Протвиц!

– Да! Да…

– Я вас более не задерживаю! Но все же подумайте над ответом, а я должен спешить. Служба, знаете ли!

– Но позволю себе заметить, граф, что ближайший путь к границам Российской империи в противоположной стороне.

– Благодарю за разъяснения, – сухо отрезал я. – Что вы можете знать о тех указаниях, которые были мной получены? А потому не говорите о том, чего не понимаете! Делайте свое дело, я же буду делать свое. И не задерживайте меня, война на пороге.

Протвиц поднял на меня удивленные глаза.

– Как, ваше сиятельство, вы ничего не знаете?

– Что еще мне следует знать? – презрительно бросил я.

– Утром в столицу прибыл гонец из Богемии. Война уже началась!

Я недоверчиво поглядел на сыщика.

– Это чистая правда! Я лично присутствовал в кабинете господина полицай-президента, когда туда прибыл посыльный из императорского дворца.

– Значит, война, – пробормотал я. – В таком случае мне тем более следует поспешить. Оставляю все это добро под ваше честное слово! – крикнул я, ставя ногу в стремя. – Будем живы – свидимся!

Честно говоря, на душе было противно, как после незаслуженной порки. Во-первых, в отличие от многих, знающих о войне понаслышке, я на себе испытал, что это такое, и блеск мундирного шитья не кружил мне голову. Во-вторых, печалило то, что местное руководство, занятое, строго говоря, поиском, сортировкой и первичным анализом информации, не удосужилось оповестить занятых сборами оперативников о таком «малосущественном» факте, как объявление войны. В игре, которую вел маэстро Палиоли, мы были лишь двумя фигурами, отнюдь не самыми ценными.