веревок, потекла по ее каналам. Если придется, то она готова с боем уходить отсюда. Даже если это будет означать смерть.

Дверь открылась, зашел старичок. Судя по недовольному лицу, Борис его чем-то расстроил. Старожилов сначала подошел к плачущей Ольге и потрогал ее иглу в плече, отчего Обручева задергалась еще сильнее. Вот он, момент!

Елизавета использовала свои умения и приблизилась к Старожилову. Точный удар в лицо, чтобы он потерял равновесие, и следом воткнула иглу ему под челюсть. Старичок упал ей на руки.

Царева переместилась к своему стулу, взяла веревки и завязала руки за спиной у деда. Теперь он не сможет ничего сделать. Бросила на пол тело, посмотрела на Обручеву.

Прикрыв ей рот ладошкой, потому что Ольга закрыла глаза, выдернула иглу. Раздался стон боли, заглушенный рукой. Обручева не сдержалась и прокусила пальцы Елизаветы.

— Тихо! — сказала Царева своей сокамернице. — Сейчас я тебя освобожу, и пойдем за Солнцевым.

Ольга кивнула, выплюнула руку подруги и, сжав зубы, терпела боль. Елизавета быстро ее развязала и проверила состояние старика, тот был еще жив. После того, что он сделал, пусть и выполняя приказы, девушка очень хотела его убить.

— Что мы будем делать дальше? — спросила пришедшая в себя Обручева.

— На этом мой план заканчивается. Как освободим Борю, он что-нибудь придумает, — ответила заготовленную фразу Царева.

Схватив старика с собой, девушки аккуратно открыли дверь. Проверили, что рядом никого нет. Ничего удивительного. Если их так называемый допрос не совсем законный, то лишние свидетели точно ни к чему.

Держа за плечи пытателя, они заглянули в камеру рядом. Там сидели привязанные Дмитрий и Владимир, оба без сознания. На них использовали чуть больше игл, по одной в каждое плечо, в ноги и еще в челюсть. Неудивительно, что ребята не выдержали и просто отключились.

Девушки по очереди вытащили все артефакты из юношей, а потом развязали их. Привести в чувство не получилось. Поэтому Елизавета пошла на отчаянный шаг: взяла одну из игл и воткнула ее в живот Владимиру, туда, где находится вместилище.

— Тварь! — прокричал пришедший в себя Борзов. Елизавета прикрыла его рот, но уже другой, целой ладонью, и постаралась избежать рефлекторного укуса от боли.

Владимир быстро замолчал, когда увидел, что за ним пришли «свои». Процедуру повторили с Дмитрием. Держал его Борзов, а «будила» Царева. Отряд Солнцева снова в сборе!

Каждый желал сделать из этого старика ежика его же иглами. И чтобы тварь как можно больше испытала на себе всего, что делает с другими! Но решили оставить заложника. Плана по вызволению не было и у ребят, вся надежда на Солнцева.

Четверо молодых людей выглянули из камеры и стали искать Бориса. В самой крайней, почти у стены, они нашли своего командира, друга и… Вот только с ним что-то было не так.

Его руки… Они почернели. Выросли когти, тело тоже менялось, вся грудь пошла буграми. А еще он рычал, как животное.

— Монстра мне в жены! — прошипел Владимир. Он понял, что сейчас происходит и к чему это может привести. — Не подходите к нему!

Борзов бросился к своему другу и уставился на еще не обратившегося монстра. Руки тряслись, он не знал, за что хвататься. Профессор говорил, если случится, что-то подобное, нужно срочно к нему, или будет поздно.

— Думай, Володя! Думай! — бил себя по лбу Борзов.

Исходя из не самого продолжительного разговора с уродом Прохоровым, который испортил жизнь Даше, у Бориса есть железа, но он пользуется магией. Значит?

— Ничего это не значит, — буркнул себе под нос Борзов. — Сука!

— Что происходит? — подала голос взволнованная Царева.

— Отойти! — заорал Владимир, когда Елизавета приблизилась.

Мысли в голове зельевара крутились с огромной скоростью. Что же делать? Больше действуя на инстинктах, Борзов стал вырывать иглы из живота Солнцева.

— Вот же сука какая! — произнес аристократ, вынимая уже пятую иглу. — Это должно помочь. Должно… Боря, ты слышишь? Постарайся. Солнцев, твою мать! — крикнул Владимир, потому что процесс обращения только ускорился.

В проходе послышался голос. Он был очень далеко, еле разборчивый, но приближался. Сейчас уже отчетливо произнесли:

— Солнцев? Борис Солнцев?

Команда переглянулась, их план шел через одно место. Они освободились, вырубили следователя-пытателя, взяли его в заложники. И вся надежда была на командира, который сейчас точно не в лучшей форме для любых действий.

Теперь, помимо голоса, послышались шаги, их много. Солнцева продолжали звать, а он продолжал меняться.

Глава 12

Где-то на задворках сознания слышал, как меня звали. Кто-то очень назойливый еще и тряс вдобавок. Перед глазами картинки, монстры, другая чушь, то, как их обращают. Старался выпрыгнуть из этого потока сознания, но ничего не получалось.

Очень хотелось есть, желательно плоть. Почувствовал, что из живота вынимают иглы, даже дышать стало легче. Магия вихрем затягивалась во вместилище, пробежалась по изувеченным каналам, вызвав шквал эмоций. Закашлялся.

— Рот наоборот, монстра вам жены! Xерти, собаки сутулые! Чтоб вас всех драли! — выругался я от яркого света, который мне чуть глаза не выжег.

— Боря! — продолжали кричать рядом.

— А ну, заткнулись! — прорычал я.

Образы складывались в картинку, сознание еще выбиралась из забвения. В моей камере девчата и ребята. А что они здесь делают? Почему Ольга и Лиза стоят в бюстгальтерах и даже не прикрываются?

— Солнцев! — крикнул кто-то рядом знакомым голосом.

— Что тут происходит? — спросил другой грубый голос.

Мать моя женщина, какие люди… Трутень, генерал Долгоруков. Софья, она что тут делает? Даже капитанша… Почему дочь генерала и Майорова меня глазами сжигают?

Попытался пошевелиться. Сука, все тело болит, каждый его кусочек! И тут свой рот открыл Говорунов. Уверенный громкий голос. Он возмущался, настаивал. Генерал с Трутнем даже шаг назад сделали от его напора.

Дима требовал немедленно предоставить документы для ознакомления или свидетелей, кто опорочил имя его отряда и командира. Твердил, что пытки над своими, тем более угрожающие жизни, запрещены его величеством без неопровержимых доказательств вины или признания.

Следом высказал тираду, как пытали его и девушек, но больше всего аристократ говорил про меня. Показывал на стол, на котором лежали двадцать игл, использованных ранее на мне, все в крови. Указывал на мое израненное тело.

Поведал, что им пришлось вырваться из незаконного ареста и спасать своего капитана. А когда меня застали, я был весь в крови и без сознания, на мне ни одного живого места. Девушкам пришлось использовать свои вещи, чтобы как-то перевязать мои раны.

Ольга стояла красная как помидор, с опущенными глазами. А вот Царева, наоборот, с гордо поднятой головой и смотрела на капитаншу и Долгорукову. Что-то в этой истории мутновато, почему разделись девушки?