Если же вернуться к моему пребыванию в Варшаве, то хочу сказать, что меня там поразило явление, которое могло бы стать, на мой взгляд, предметом изучения для психологов и социологов. А именно — антисемитизм без евреев. Быть может, я ошибаюсь, но, по-моему, это нечто совершенно новое в истории не только Польши, но и мира вообще. Да, антисемитизм в большей или меньшей степени существовал с незапамятных времен во всех странах еврейской диаспоры. Но в этих странах проживали евреи, составлявшие какой-то реальный процент от общего числа населения. Что же касаемся Польши, то три с лишним миллиона евреев, живших там до войны, почти полностью уничтожил Гитлер, а из тех нескольких десятков тысяч, которые так или иначе спаслись, подавляющее большинство выжил из страны в 1968 году тогдашний генеральный секретарь польской компартии Гомулка. Отправляясь в Варшаву в 1993 году, я знала из газет, что во всей Польше существует девять еврейских общин, насчитывающих в общей сложности две тысячи человек, а это по отношению к численности всего населения (около сорока миллионов) составляет сотые доли процента. Итак, я приезжаю в страну, где евреев можно показывать местным туристам как этнические раритеты, и что вижу? В подземном переходе на перекрестке двух главных улиц Варшавы, Маршалковской и Иерусалимских аллей, во всю стену красуется яркая надпись Juden raus! что значит по-немецки: «Евреи, убирайтесь вон!» А у входа в Варшавский университет на стене крупными буквами написано, на этот раз по-польски (слово в слово повторить не могу, но содержание помню), что место евреев в двух метрах под землей, то есть на кладбище. Я была этим потрясена и совершенно убита, и с тех пор у меня нет никакого желания посещать страну моего детства.

И еще одна деталь на эту же тему: на торжества по случаю пятидесятилетия восстания в гетто буквально на два дня, проездом с какой-то конференции в Будапеште, приехала в Варшаву моя внучка Маша, у которой, как я уже писала, сугубо семитская внешность. Так вот Маша рассказала мне, что за эту пару дней в Варшаве она слышала больше антисемитских высказываний в свой адрес, чем за целый год в Москве, где такое, увы, тоже случается нередко, но где все-таки, в отличие от Варшавы, проживает несколько сотен тысяч евреев.

После этих, мягко выражаясь, отрицательных варшавских впечатлений пребывание в США было для меня необычайно приятным. Бостон, вернее прилегающий к нему восьмидесятитысячный городок Ньютон, где живет мое семейство, представляет собою как бы американский мини-Израиль. Евреи составляют там большинство жителей, там есть еврейские клубы, рестораны, продовольственные магазины с кошерными продуктами и вывесками на двух языках — английском и иврите, работают курсы иврита и идиш, еврейские школы, я уже не говорю о синагогах. Когда идешь по улице в пятницу вечером, видишь во многих окнах семисвечники с зажженными свечами. Я знаю, что и в США хватает национальных проблем, неизбежных, пожалуй, в наше время в таком расовом, этническом и религиозном конгломерате, но там как федеральные, так и местные власти решительно с этим борются. Чего, к сожалению, нельзя сказать о моей родной российской власти. В России, как и раньше в СССР, уже давно нет государственного, то есть идущего сверху, антисемитизма. Но превратно понимаемая нашим руководством демократия ведет к тому, что каждый волен безнаказанно вести расистскую, фашистскую или антисемитскую пропаганду. Выходят десятки газет такого толка, а властные органы делают вид, что ничего предосудительного не происходит.

Например, в апреле 1995 года Маша несколько раз брала меня с собой в Московский городской суд, где слушалось дело некоего Виктора Корчагина — директора издательства «Витязь» и главного редактора газеты «Русские ведомости». И то и другое существует с 1991 года. Издательство выпустило за это время состоящую из двадцати пяти книг библиотеку классиков мирового антисемитизма (на нее объявлена подписка), а газета напечатала несколько раз, через определенные промежутки времени, так называемый «Катехизис еврея в СССР» — сочиненную еще в 1950-е фальшивку типа «Протоколов сионских мудрецов». Авторы «Катехизиса» поучают советских евреев, как им захватить власть в СССР, подчинив себе тупой русский народ. В течение почти четырех лет два активиста Союза евреев — ветеранов Великой Отечественной войны, Ефим Гохберг и Владимир Островский, добивались в разных инстанциях приема в суд их иска против Корчагина. Районный суд отказывался рассматривать это дело, ссылаясь на принцип свободы слова, но в конце концов им удалось поставить на своем, и дело слушалось в городском суде. Я сидела в зале, и мне казалось, что я вижу кошмарный сон. Всю публику — человек полтораста — составляли сторонники Корчагина, который не признавал себя виновным и то и дело под громкие аплодисменты присутствующих выкрикивал антисемитские лозунги. Я была на заседаниях суда всего трижды, но Маша мне рассказала, что слушание длилось больше месяца, и реакция публики была всегда одинаковой. Ну а кульминацией разбирательства стало выступление прокурора — как раз в тот день я была там. Прокурор Александр Сумин, в течении всего процесса не проронивший ни слова, под конец произнес речь, в которой не только заявил, что не видит в действиях Корчагина ничего предосудительного, но еще и добавил (цитирую по своей записи): «Островскому и Гохбергу будет на руку любой приговор, лишь бы он состоялся. В случае оправдания Корчагина они смогут утверж дать, что евреев в России преследуют и суды эту политику одобряют. Если же Корчагину вынесут обвинительный приговор, судам придется рассматривать еще несметное количество подобных дел. Это создаст Островскому и Гохбергу ореол борцов за права еврейского народа, что, в свою очередь, обеспечит им поддержку соответствующих зарубежных организаций и их финансовую помощь». Полагаю, что комментарии здесь излишни. Сам ход процесса полностью характеризует обстановку как в Москве, так и во всей стране. Хочу только добавить, что судья Лариса Гусева, в отличие от прокурора явно шокированная всем происходившим, приговорила-таки Корчагина к денежному штрафу с запретом заниматься в течение трех лет издательской, редакторской и журналистской деятельностью. Но через пару недель после вынесения приговора была объявлена амнистия по случаю пятидесятилетия Победы, так что с Корчагина это наказание стекло как с гуся вода.

Впрочем, евреи теперь чувствуют себя в России комфортнее, чем в былые времена, — у нас появились товарищи по несчастью, оттеснившие нас в качестве объектов ксенофобии на задний план. После отсоединения среднеазиатских и кавказских республик, в особенности же после начала войны в Чечне, «гнев народа» обратился против всех смуглых и черноволосых, или, как теперь принято говорить, против «лиц кавказской национальности». Этот термин появляется в последнее время даже в прессе и на телевидении, хотя, разумеется, никакой «кавказской национальности» отродясь не существовало. Кавказ населяют десятки народностей, которые разнятся между собой языком, религией, традициями, культурой. А поскольку старая ивритская поговорка гласит: «Царат рабим хаци нехама», что значит «горе многих — наполовину утешение», то я как еврейка теперь чувствую себя в Москве значительно увереннее, чем прежде. Ну и поскольку я по натуре оптимистка, то хочу верить, что Россия выйдет наконец из «переходного возраста» демократии, и мне удастся дожить свой век в действительно цивилизованной и демократической стране. Дай-то Бог!