Эстер (вторая справа) с однокласницами в Белостоке. 21 мая 1937 г.

«Нора Ней, дочь Неймана, разорившего моего отца, долгие годы испытывала, должно быть, чувство вины». Конец 1930-х гг.

«Хайка Гроссман — бывшая белостокская подпольщица и партизанка, а в Израиле — видная общественная деятельница, член Кнессета». Конец 1930-х гг.

Эстер (справа) во дворе гимназии с Эстер Гинзбург. 1937 г.

Брок-над-Бугом. Эстер — справа, вторая слева — Хайка Аронсон. 1937 г.

Эстер (четвертая справа) прогуливает школу и встречается с ребятами из «Ха-шомер ха-цаир». Справа от нее — Яков Маковский, которому удалось выпрыгнуть из поезда, идущего в Треблинку. 1938 г.

«Между тем время шло, и вот наступил роковой 1939 год. Я перешла тогда во второй класс лицея и, начнись война годом позже, успела бы, как было задумано, уехать учиться в Иерусалимский университет, и тогда вся жизнь моя и моих родителей сложилась бы совершенно иначе». Эстер Гессен с родителями и друзьями. Белосток, конец 1930-х гг.

«Никто тогда не знал о пакте, заключенном между Молотовым и Риббентропом, но было ясно, что обе армии — немецкая и советская — действуют вполне согласованно. Разногласия, как оказалось, возникли только в вопросе о Белостоке». Карта советско-германского раздела Польши из британской периодики 1939 г.

«В конце концов обе стороны, немецкая и советская, договорились относительно Белостока, немцы ушли, уступив место Красной армии. Советские солдаты появились в городе еще до ухода оттуда частей вермахта, и толпы горожан, вышедших на улицы, с изумлением наблюдали, как приветливо те относятся друг к другу, как спокойно и беспрепятственно, на глазах у бойцов и командиров Красной армии, немцы вывозят из города все что их душе угодно». Сентябрь 1939 г.

«Новые хозяева начали постепенно, но решительно устанавливать свои порядки». Костел Св. Роха в Белостоке. На соборе еще крест, но рядом уже красные знамена, звезды и надпись на идише. 1939 г.

«Так или иначе, но в одну из ночей всех записавшихся на возвращение в родные места повытаскивали из постелей и повезли. Но только не на запад, а на восток. На поселение». Депортация. 1939–1941 гг.

«В последних числах июля, провожаемая взволнованными родителями и возбужденными подругами и друзьями, я села в поезд. До Москвы, с пересадкой в Минске, добралась без приключений». Вокзал в Белостоке. Начало 1940-х гг.

«Даже не пытаясь сдерживать слезы, я ходила по улицам, которых не видела двадцать два года, и практически все узнавала и вспоминала, пока мы не добрались до территории бывшего гетто. Там, как мне объяснили прохожие, при немцах все было разрушено, а после войны отстроено заново».

Евреи гетто под присмотром немецких охранников демонтируют памятник Ленину перед дворцом Браницких. 1941 г.

Эксгумация на месте массового захоронения жертв гетто. После 1944 г.

Центр послевоенного Белостока. 1961 г.

Еврейское кладбище на окраине города. 1970-е гг.

«Я никогда не была в таком огромном городе, никогда не видела метро, на котором надо было ехать с Белорусского вокзала в Сокольники, где находился ИФЛИ, и не знаю, как бы я с этим справилась, если бы не дружелюбие прохожих». Здание ИФЛИ. Конец 1930-х гг.

«В ИФЛИ собралась молодежная интеллектуальная элита того времени. В частности, там учились многие известные впоследствии поэты: Павел Коган, Сергей Наровчатов, Давид Самойлов, Семен Гудзенко, Юрий Левитанский и другие. Двое последних жили, как и я, в общежитии, и мы дружили». На фото в центре Семен Гудзенко и Юрий Левитанский. Венгрия, март 1945 г.

«Помню, как однажды, когда я стояла в такой очереди, к нам подошел профессор Радциг, читавший курс античной литературы, и стал нас уговаривать: «Товарищи студенты, ваша очередь подойдет еще не скоро, не бойтесь пропустить. Предупредите тех, кто стоит за вами, и пойдемте со мной послушать лекцию. Очень вас прошу»». Профессор С. И. Радциг. 1950-е гг.

«Наконец я добралась до Бийска. Этот город со стотысячным населением на реке Бие был конечной станцией, здесь железнодорожные пути обрывались. И приходил туда всего один поезд в сутки». Бийский горсовет. 1930-е гг.