Юхан и Анна сразу же оказались рядом, и все вместе мы перенесли Камиллу обратно в питомник. Юхан отвёз Камиллу в больницу, а я уселась с ней на заднем сиденье, чтобы поддержать её. Она вздрагивала на каждом ухабе, но ей стало значительно лучше потом, когда сделали болеутоляющий укол и наложили на руку гипс.

После этого происшествия нам не оставалось ничего другого, как только переехать в гостиницу в Нюбюене, которую так горячо рекламировал сотрудник администрации губернатора. И Юхан, и Анна понимали, что Камилла не сможет оставаться в примитивном номере, из которого до туалета приходится добираться через собачьи будки. Свейн сказал, что владельцы гостевого домика оставят себе предоплату. Он считал, что это небольшая сумма по сравнению с той, которую придётся заплатить за гостиницу в Нюбюене. Я была так раздражена, что даже не нашлась что ответить. Ведь я предупреждала, что материальные возможности экспедиции строго лимитированы.

На следующий день прибыл журналистский корпус из «Досуга и Спорта». Карстен и Мадс поехали в аэропорт, чтобы встретить их. Когда они вернулись, планы снова изменились. Мы должны были переместиться со снаряжением назад в питомник и сделать вид, словно мы там живём. Хроникёр считал, что так мы будем лучше выглядеть на фотографиях. Затем репортёр, та же самая Анна Виборг, которая раньше интервьюировала Карстена и Мадса, и фотограф отправились на продолжительную прогулку с собачьими упряжками. К тому же они намеревались посетить популярные места в Лонгиере – они планировали навестить администрацию губернатора, здание университета, в котором располагался Норвежский полярный институт, а также аэропорт и радиобашню на Шпицбергене.

Карстен арендовал автомобиль, компактный внедорожник. Без дальнейших дискуссий мы начали переносить снаряжение к машине, которая была припаркована рядом с отелем. Карстен и Анна Виборг смеялись и болтали, они вели себя так, словно их только двое и никого из нас поблизости нет. Когда мы наконец остались на несколько минут одни, я спросила Карстена, в чем дело. Он был в ярости.

– Не будь параноиком, – сказал он. – Кстати, можешь вместе с Камиллой вернуться в гостиницу. Ведь фотографии Камиллы с загипсованной рукой не слишком годятся для рекламы.

В гостевом доме подавали только лёгкий ужин. Мы с Камиллой взяли такси до центра Лонгиера, чтобы поужинать в роскошном отеле «Поларный», только вдвоём.

– Счёт можно оплатить из бюджета экспедиции, – предложила она. – Мы это заслужили.

Я всё ещё была зла на Карстена, который позволил себе подобострастный флирт с журналисткой из «Досуга и Спорта». Мне захотелось спросить у Камиллы, как она смотрит на то, что ни одна из нас не отправится на лыжах к Северному полюсу.

Я не слишком-то расстраивалась по этому поводу, но Камилла всё ещё считала, что ей следует быть вместе с командой. Несмотря на все эти годы знакомства и общения, мы с Камиллой так и не смогли стать друзьями.

Мы пили вино, чтобы заполнить паузы в разговоре. Потом отправились в паб в том же отеле. Камилла призывала бармена и некоторых из посетителей паба написать приветствия и пожелания на её загипсованной руке. Только поздно ночью мы вернулись в гостиницу в Нюбюене. Нам почему-то не приходило в голову, что другие, может быть, вернулись в отель раньше нас. В комнатах было пусто и тихо. Камилла вышла в холл и помахала мне, приглашая к себе. У неё была бутылка красного вина, которую мы могли бы распить, пока ждали остальных. Мы уже почти опустошили её, когда услышали шум из соседнего номера, где жила Анна Виборг. Гостиница располагалась в бывшем шахтерском бараке сороковых годов. Стены были тонкими и звукопроницаемыми. Мы не могли слышать всё, но кое-что услышали слишком хорошо.

У Карстена был низкий и глубокий голос, а журналистка громко смеялась. До меня дошло, что они сидят и обсуждают вариант: Анна Виборг станет пятым участником экспедиции.

Он спросил, какое обучение она готова пройти, чтобы стать членом команды. Эту фразу нельзя было истолковать каким-либо иным образом. Было нетрудно расслышать её задорный молодой голос.

– Я могу делать фотографии, – сказала она.

Редакция, несомненно, будет инвестировать больше средств, если она станет участником экспедиции. Она не исключает того, что, возможно, речь идёт о целом миллионе дополнительных инвестиций, если журнал «Досуг и Спорт» получит эксклюзивные права на освещение экспедиции.

Стало тихо, только шёпот и хихиканье. Возможно, они догадались, что их могут подслушивать.

Но потом они снова включили звук. Журналистка спросила о нас, обо мне и Камилле. Низкий голос Карстена доносился до нас, сидящих в соседней комнате, достаточно отчётливо. Мы слишком хорошо слышали то, что он сказал. Пусть она даже не думает обо мне, ибо я никогда и не собиралась отправиться с ними в экспедицию.

– Камилла довольно сильная, – сказал он, – но уж очень она неуклюжая. Сейчас, когда у неё сломана рука, ей будет сложно тренироваться.

Последние его слова почему-то вызвали у них приступ смеха. Я буквально похолодела и с ужасом посмотрела на Камиллу. Что имеет в виду Карстен? Камилла сидела, отвернувшись. А потом резко схватила бутылку вина, но не удержала и уронила её. Бутылка упала на пол.

В соседнем номере сразу наступила тишина.

В последний день тренировочного пребывания в Лонгиере нам назначили встречу в администрации губернатора. Все участники экспедиции страдали от похмелья – накануне злоупотребили спиртным, не выспались и к тому же мучились угрызениями совести. Офицер, который встречал нас в аэропорту, Кнут Фьель, принёс нам кофе и держался очень дружелюбно. Он рассказывал нам о сложностях, которые могут возникнуть. И всё-таки он не догадывался, насколько неважно мы были подготовлены. Мы сидели и листали все анкеты и формуляры, которые следовало заполнить. Именно в такие моменты Карстен показывал своё истинное «я» – как мастер манипуляций, строитель воздушных замков, канатоходец, умело преодолевающий пропасть неудач.

Зная его много лет, я уже могла предугадать ход его мыслей. Его картина реальности отражала не только нынешнюю ситуацию, но и охватывала период времени, который простирался в будущее. Те задачи, которые ему пока только предстояло решить, уже стали для него реальностью. Ему уже не казалось мистификацией, что у экспедиции есть разрешение на старт к северу от Шпицбергена. Просто пока этого не случилось, а отсрочка объяснялась тем, что документы ещё не поступили в администрацию губернатора.

Кнут Фьель, который нас принимал, присоединился и к нашей встрече с сотрудником экологического отдела администрации губернатора. Он спросил нас, можем ли мы охарактеризовать нашу экспедицию как научно-исследовательскую. Этот вопрос слегка задел Карстена. Тогда эколог объяснил: нам следует зарегистрировать экспедицию на Научном форуме Шпицбергена, и тогда нам придётся собирать пробы снега для некоего английского профессора. Карстен даже слегка побледнел, когда сотрудник губернатора показал ему сайт, на котором мы могли бы подать заявку и получить для нашей экспедиции статус научно-исследовательского проекта. Впрочем, он быстро взял себя в руки и снова обрёл равновесие.