полагал, что Правитель прислушается к его словам. Вышло все наоборот. Правитель был слишком горд, а враги учителя могущественны. Фанкуса обвинили в измене и арестовали.

— Процесс над ним был открытым?

— Никакого суда вообще не было. Он просто навсегда пропал в темных коридорах подземелья под дворцом правителей Гордона.

Собеседники опять надолго замолчали. Комде не нужно было больше ничего спрашивать. То, что ученик опального священника смог занять такую высокую должность, многое говорило о нем и его характере.

— Чего же ты хочешь от меня, Ацелиус?

— Ничего. Просто не смог отказать себе в удовольствии увидеть тебя снова. Ты и сама, наверное, знаешь, какое впечатление производишь на людей?

Комда удивленно посмотрела на него, и Ацелиус продолжил:

— Не смотри так на меня, а то я действительно поверю, что ты не догадываешься, насколько притягательна твоя красота.

Она с сомнением выслушала его комплимент и подумала: «Ацелиус хитрит и не говорит всей правды. Его больше волнует, как я оказалась здесь и какие у меня планы. Но неожиданная встреча со мной его, пожалуй, действительно удивила». Старик опять сжал в руке медальон и произнес несколько слов, шевеля одними губами. Потом добавил уже вслух:

— Я благодарю бога за то, что правитель не увидел тебя после того случая с экипажем. Он падок на красивых женщин. Я бы тогда уже не смог так легко отпустить тебя, как собираюсь сделать это сейчас.

Комда задумчиво смотрела перед собой. Судя по всему, Ацелиус был сложной и противоречивой натурой. Он даже словом не обмолвился о том, что она совершенно не изменилась. Очевидно, он лгал, когда говорил, что не понимал ничего из ее разговоров со старым Фанкусом. Её неизменная молодость любого другого, менее осведомленного человека, сразу бы навела на определенные мысли… Мысли о колдовстве. Особенно в это время религиозной вины, которые царило сейчас на Миддлтоне. Она решила подыграть ему и воспользоваться его хорошим расположением духа, поэтому спросила:

— Могу ли я рассчитывать на небольшую помощь в том деле, что привело меня сюда, в этот город?

Священник утвердительно кивнул головой, даруя свое согласие, даже не осведомившись заранее о сущности просьбы.

— Я ищу одного человека. Не знаю только, мужчину или женщину.

— Чем же я могу помочь в таком случае?

— Скажи, Ацелиус, кто сейчас самый богатый человек в городе, исключая, конечно правителя и в каком месте чаще всего гибнут люди в результате драк или других столкновений?

Священник задумался, поглаживая рукой свою раздвоенную на концах бороду. Потом ответил:

— Я думаю, что место, о котором ты спрашиваешь, находится у восточного причала. Там есть несколько трактиров, где деньги текут рекой, а хозяин этих заведений в последнее время невиданно разбогател. В то же время в трактирах гибнет немало матросов с рыболовецких и торговых судов. Мне докладывают, что конфликты всегда разгораются на пустом месте. Внезапная ненависть и жажда убийства заставляет людей просто бросаться друг на друга.

Комда довольно улыбнулась. Ничто не могло изменить Тресс. Подсказка священника облегчит ее поиски, тем более сейчас, когда она торопилась вернуться обратно на «Синюю чайку».

— Ответь мне еще на один вопрос: сколько времени я провела в подземелье?

Старик выдвинул ящик стола, в котором, по всей видимости, находился скрытый от посторонних взглядов часовой механизм и ответил:

— Около шести часов. Сейчас уже вечер.

Комда стремительно встала. Он смотрел на женщину и видел, что ее сжигает нетерпение. Синие глаза ярко сверкали, а лицо независимо от ее желания постоянно поворачивалось в сторону двери. Ацелиус вздохнул и тоже поднялся:

— Тебе пора идти.

Он помог Комде надеть плащ и потянулся за колокольчиком, чтобы позвать помощника. Комда остановила его, удержав за руку:

— Подожди. За ту помощь, что ты оказал мне, хочу дать тебе один совет. Будь осторожен со своим помощником. Ты можешь получить смертельный удар оттуда, откуда его не ждешь.

Ацелиус не отмахнулся от ее слов, а напряженно спросил:

— Ты прочла его мысли?

— Нет. Да этого и не нужно делать. Я доверяю своей интуиции. Она еще ни разу не подводила меня. Прошу тебя, прислушайся к моим словам.

Священник кивнул и осторожно, словно с сожалением освободив свою руку, позвонил в колокольчик. Дверь тут же открылась.

— Проводи эту женщину. Выведи ее через черный ход.

Комда дошла до дверей и на пороге обернулась. Она не сказала больше ни слова, но Ацелиус почувствовал на своей щеке тепло, словно кто-то прикоснулся к ней рукой.

* * *

Спустя несколько минут Комда и молодой помощник Ацелиуса уже стояли около потемневшей от времени двери, ведущей в небольшой проулок за зданием. Мужчина продолжал незаметно рассматривать её. «Старик еще пожалеет, что принимал эту женщину у себя. И при этом обращался со мной, как со слугой. Я доложу об этом свидании Правителю, — думал он. — Место, где живет женщина, будет важной уликой».

Служка давно обдумывал план, как избавиться от Ацелиуса. Сейчас ему представилась такая возможность. Женщина накинула на голову капюшон и, больше не обращая на него внимания, толкнула дверь рукой. Та распахнулась, и они оказались в небольшом проулке. Комда быстро пошла вперед. Он задержался, выжидая, когда она отойдет подальше, чтобы можно было проследить за ней, не вызывая подозрений. Наконец, он решился и, прижимаясь к стенам домов, пошел следом.

Женщина завернула за угол, и служка прибавил шагу. Вдруг из подворотни ему под ноги выскочила кошка. Её синие глаза взглянули на него, и она без предупреждения вцепилась ему в рясу. Дикие крики обезумевшего животного разносились по всей улице. Мужчина пытался оттолкнуть зверя ногой, но кошка только сильнее впивалась в него своими острыми когтями. Наконец, после продолжительной борьбы он смог избавиться от животного и побежал вперед. Мужчина стремительно завернул за угол и даже застонал от злости и обиды. На улице никого не было.

Глава 16

Женщина шла легко. Это было неудивительно. Улицы Гордона, как и любого портового города, неизменно вели вниз, к морю. В некоторых местах они спускались под таким уклоном, что ей поневоле приходилось сдерживать ускоряющийся шаг. С двух сторон от вымощенной камнями улицы поднимались высокие заборы. Из — за них, словно флаги, выглядывали разноцветные осенние деревья и последние увядающие цветы. Вечер был теплым, и она шла, сняв с головы капюшон, позволяя соленому морскому воздуху шевелить выбившиеся из прически пряди волос.

Комда решила не возвращаться в «Плачущего шута». Хрустальная пирамидка и несколько монет, которые случайно выпали из кошелька и позвякивали в ее сумке, были вполне достаточным багажом для