– Сам того не желая, Джесса. Сам того не желая.

Его слова эхом отдаются у меня в голове всю дорогу до дома Калеба. Но даже мысли о них ощущаются как предательство.

* * *

Когда я подъезжаю к дому Калеба, из школьного автобуса выходит Мия. Я слежу за ней, как будто сталкер. Ее фиолетовый рюкзак висит слишком низко, темные волосы переброшены через плечо. Внезапно она поворачивается и смотрит на меня в упор, словно знала, что я все это время наблюдаю за ней. Я поспешно выхожу из машины, не собираясь упускать возможности поговорить с сестрой Калеба, однако в туже самую секунду распахивает входную дверь Ив, и Мия шмыгает в дом. Ив придерживает дверь открытой, пропуская заодно и меня.

В кухне пахнет затхлостью, словно здесь давным-давно никто не готовил. Собирая вещи Калеба, я начинаю ощущать запахи самого дома: штукатурки, дерева, пыли. Такое ощущение, будто все его обитатели отправились в долгий отпуск. Я так же начинаю замечать детали, на которые раньше не обращала внимания: расслоившийся в кухне ламинат, дедушкины часы, переставшие отбивать звоном каждый час, пустые ящики, издаваемые домом звуки.

Помню, как сюда приехала полиция в тот первый день, когда Калеб пропал и его судьба еще не была решена, его еще официально не признали мертвым. Тогда, с толпившейся в дверях кучей людей, дом выглядел совсем по-другому. Очевидно, полицейские, проводя расследование, каким-то образом получили доступ к почте Калеба и сменили пароль. Возможно, они даже удалили учетную запись.

Я стою у входа напротив Ив и смотрю в ее зеленые глаза. Оказывается, мы с ней одного роста. Ее губы плотно сжаты. Она потеряла своего первого мужа и сына. Я не знаю, как задать вопрос, поэтому начинаю издалека.

– Полицейские просматривали почту Калеба? Чтобы узнать, чем он занимался?

Ив отрицательно качает головой, окидывая меня странным взглядом.

– Нет. Ему было восемнадцать. Его машину унесло за ограждения моста. Полиция не посчитала нужным добиваться разрешения о доступе к почте. Пришлось бы требовать его через суд. Письма Калеба – полученные или отправленные – не имели значения. Был ливневый паводок. Произошел несчастный случай. – Она хмурится, словно тоже не раз раздумывала над этим.

– И даже после?.. – После того, как его объявили мертвым. Скажи это, Джесса. Но я не говорю. Только не ей. Ив сначала не поверила в смерть сына. Опровергала ее. Говорила, что нет никаких доказательств, что всегда есть надежда. Пока несколько недель спустя течение не сменилось и к берегу не стали прибиваться части от его машины. Если река смогла раскурочить железо, то… об остальном не стоит и говорить.

– Да, даже после получения свидетельства о смерти. Аккаунт Калеба предоставляла почтовая служба, не дающая доступа к учетным записям даже после смерти их владельцев. Даже тогда люди имеют право на защиту частной жизни.

Ив произносит слова, которых я избегаю. Слово «смерть» дается ей с трудом и звучит на ноту выше остальных. Она словно бросает мне вызов – осмелюсь ли я сделать то же самое или докажу, что морально слабее. Мать Калеба наклоняется ко мне, и я чувствую резкий запах ее парфюма и кокосовый аромат шампуня.

– А что, ты знаешь его пароль?

Я мотаю головой, давая молчаливый ответ. Значит, это не полиция. И не его мама. И не я. Остается Макс.

– Тогда в чем дело, Джесса?

Я не умею ничего скрывать. Калеб всегда читал все на моем лице. Поэтому я судорожно подыскиваю подходящий ответ.

– Не могу найти его очки. Куда он направлялся, если они ему понадобились?

В школе я подмечаю все пустующие места, которые обычно занимал Калеб. Вижу только то, чего нет, но было бы, будь жизнь справедливой. Ив грустно качает головой.

– Он направлялся к тебе, Джесса. Как обычно. – Она слегка придвигается ко мне. – Ты так и не сказала, какими были его последние слова. Тебе не кажется, что я заслуживаю знать правду?

Это напоминание о том, почему я здесь. Почему я здесь.

Калеб ничего не сказал в тот день. И только когда Ив спрашивает об этом, я осознаю, насколько мне самой не хватает его последних слов. Я жажду вернуть время вспять и заставить Калеба сказать, куда он идет, чтобы я наконец-то во всем разобралась. Чтобы я освободилась. «Я иду в библиотеку». Или: «Проголодался, пойду перекушу». Или: «Я встречаюсь с другой девушкой и сейчас еду к ней». Пусть даже: «Прокачусь-ка с ветерком на машине». На меня давит тяжесть непроизнесенных слов, и я говорю матери Калеба правду:

– Он ничего не сказал. – Это печально и больно признавать. Последние слова, предназначенные мне, он произнес здесь, на лестнице, зло и в спину.

Ив несколько секунд ждет, словно мой ответ может вдруг измениться. Но я стойко выдерживаю ее жесткий взгляд, и она отходит в сторону, пропуская меня к ступеням лестницы.

Нужно снова побеседовать с Максом. Теперь, когда я знаю, что в почте Калеба копались не полицейские и не мать Калеба. Я бы позвонила ему, но звуки здесь разносятся по всему дому. Я бы написала ему сообщение, но не знаю, с чего начать. Макс был в этой комнате. Возможно, залез и в почту Калеба. «Ты взломал почтовый аккаунт Калеба? Что ты искал? Нашел искомое?» «Можно мне посмотреть?»

Я выглядываю в окно, но не вижу в доме Макса движения. Да и Ив внизу. Не могу же я уйти без объяснений. Вместо этого я начинаю разбирать оставшиеся на полках вещи, прятать в коробки призы и награды (с соревнований по карате, футбольных матчей, математических олимпиад, чемпионата по лакроссу). Золотые статуэтки все кажутся похожими друг на дружку, застывшими во времени.

«Калеб Эверс, капитан команды», – написано на подставке чемпионского трофея. Мои ногти впиваются в бороздки вырезанного имени.

* * *

Мы с Хейли ехали почти час. Тогда ни одна из нас еще не получила водительские права, поэтому за рулем сидел Макс. Вот только у Макса пока не было своей машины («Я все еще коплю на нее», – бормотал он, когда мы поддразнивали его этим), поэтому он одолжил машину у Калеба (сам Калеб ехал с командой в автобусе).

– Софи сказала, что вы с ней расстались, – заметила Хейли с заднего сиденья, подавшись вперед.

– Ага, – отозвался Макс, не отрывая взгляда от дороги.

– Хмм.

Я развернулась к ней с пассажирского сиденья и посмотрела многозначительным взглядом, говорящим: «Прекрати!» Еще дня не прошло, как Макс и Софи разорвали отношения. Калеб придет в восторг, подумалось мне. Хотя он вроде уже попривык к Софи. Или терпел ее ради Макса. Если честно, я не понимала его неприязни к ней. Она была скромной девушкой без особых претензий.

– А что случилось?

– Хейли… – предупреждающе протянула я.

Она вытаращила на меня глаза: «Что?»

– Ничего, – ответил Макс.

Было начало мая, к этому времени Макс с Софи встречались уже дольше нас с Калебом. Без веской причины столь долгие отношения не разрывают.