Она ненадолго замолкает. Елена превращается из леопарда в белого пушистого котёнка и запрыгивает к ней на колени, ободряюще мурлыча.

– А что было потом?

– Он разбил мне сердце. Я сказала, что мы не можем больше видеться. Я была в ярости, что он раньше мне не сказал. А что он ожидал? – Она горестно качает головой, как будто снова переживает эти события. – Ведьмы и колдуны – враги. Тут нет исключений. Так всё устроено. – Она делает ещё глоток шоколада и глубоко вздыхает, чтобы успокоиться. – Мы понимали, что ничего хорошего из этого не выйдет, но были так молоды и глупы.

– Долго вы встречались?

– Почти год. Но это была тайна. Мы не могли никому рассказать. Даже Доре.

– Секундочку. – Я поднимаю руку, чтобы прервать её. – Дора не знает? Вы всё друг другу говорите.

Мама отрицательно качает головой:

– Мне нельзя было ни с кем делиться, как и Маверику. А потом, когда он ушёл, мне было так стыдно, что я позволила колдуну себя обмануть. Как я могла в таком признаться? Когда мы с тобой переехали в Эссекс, Дора решила, что твой папа обычный человек, а я не стала её переубеждать. – Она с тоской глядит на меня. – Морган, я понимаю, что тебе тяжело это принять, но никто не должен знать. Если кто-нибудь из ведьм…

– Можешь не продолжать, я всё понимаю, мама. И никому не скажу. – Я немного молчу, а потом спрашиваю: – Я только не понимаю, почему ты врала мне про колдунов.

Она непонимающе хмурится:

– В каком смысле?

– Ты всегда говорила, что колдуны плохие.

– Колдуны плохие, – спокойно подтверждает она.

– Но как они могут быть плохими, если ты была влюблена в одного из них? – недоумеваю я.

– Нет, всё наоборот, Морган, – произносит она горячо. – Разве вся эта история с Мавериком этого не доказывает? Колдунам нельзя верить. Он бросил нас.

– Чтобы защитить. Так он написал в письме.

Она фыркает:

– Ему хотелось бы, чтобы мы так думали. Я думала, что смогу изменить его, Морган, но глубоко в душе понимала, что эти отношения не навсегда. Он вёл себя взбалмошно и театрально, мог в любой момент поменять точку зрения, потом передумать снова и в итоге окончательно всё запутать каким-нибудь нелепым, экстравагантным жестом. Я знала, что он меня подведёт. Есть причина, по которой ведьмы и колдуны терпеть друг друга не могут. Всё дело в наших магических способностях.

– Но почему?

– Колдуны не могут смириться с тем, насколько ведьмы могущественны. – Она смотрит мне прямо в глаза и говорит предельно серьёзно: – Морган, я не рассказывала тебе об отце и за это извиняюсь. Но я никогда не врала тебе о колдунах. Они и правда ужасные создания, которые всегда будут нам завидовать. Поэтому мы должны держаться на расстоянии и контактировать, только если приходится разгребать последствия их магических ошибок.

Я понимаю, что ничего другого от неё сейчас не добьюсь, так что только молча киваю. Пока.

– Ладно, но как быть с Мавериком?

– Как хочешь поступить ты? – спрашивает она, пристально наблюдая за моей реакцией.

– Не знаю. Думаю… нужно дать ему шанс. Мы можем немного пообщаться. Мне бы хотелось узнать его получше.

Мама старается выглядеть спокойной, но я по глазам вижу, что она просто раздавлена. Я чувствую укол вины, глядя на её расстроенное лицо, но не собираюсь ей лгать. Я правда хочу узнать своего отца и уж точно не буду делать это у неё за спиной. Учитывая, что я не говорю маме о дружбе с Оуэном, так много вранья будет уже чересчур. Я просто обязана быть предельно честной в отношении Маверика, даже если это заденет её чувства.

– Да, это понятно, ты хочешь поближе познакомиться с отцом. Я только боюсь, что он может тебя обидеть. Я знаю Маверика. Он очаровательный и притягательный, но ещё эгоистичный и честолюбивый. Через несколько дней он может передумать, и что тогда будет? Как ему доверять? Он мог уже давно тебя найти, если хотел быть частью твоей жизни, как говорит.

– Мы не узнаем, если не попробуем, – замечаю я. – Скоро весенние каникулы. Мы можем выбрать удобный всем день и погулять где-нибудь в парке. Потом решим, как быть дальше. Иначе я всегда буду жалеть, что упустила шанс с ним пообщаться. Ты ведь понимаешь?

Она грустно мне улыбается.

– Да, понимаю. И ещё понимаю, что мне тебя не отговорить. Прости, что твоим отцом оказался колдун. Это неслыханно!

– Не знаю, – говорю я, пристально глядя на неё. – Мне кажется это немного… романтичным.

Она выглядит ошеломлённой.

– Романтичным? Что ты такое говоришь?

– Это классическая любовная история, нет? – продолжаю я, пока она недоумённо моргает. – Ромео и Джульетта, запретная любовь, всё такое.

Она отрицательно мотает головой:

– Поверь, Морган, не было там ничего романтичного. Чистая глупость и заблуждение, не говоря уже о том, что это совершенное неуважение ко всем ведьмам прошлого, настоящего и будущего.

– Значит, ты жалеешь?

– Ни на секунду, – говорит она, глядя мне прямо в глаза. – Иначе у меня бы не было тебя.

Я молчу, пытаясь сформулировать следующий вопрос.

– Мама, как думаешь, кто я?

– Прости?

– Правило таково: твои родители колдуны – ты колдунья, а если ведьмы – ты ведьма. А если я и то, и другое?

Её лицо тут же мрачнеет.

– Ты ведьма, – говорит она твёрдо.

– Да, но…

– Морган, никаких «но»! Я понимаю, почему ты спрашиваешь, но у тебя нет никаких признаков колдуньи. Ты ведьма.

По её интонации я понимаю, что разговор окончен. Наверное, это к лучшему. У меня вдруг так заболела голова, что я смогла думать только о том, как бы поскорее лечь на кровать и закрыть глаза. Я поднимаюсь со стула.

– Пойду к себе, – говорю я маме, Мерлин тут же превращается в обезьянку, взбирается ко мне на плечи и обвивает хвостом шею. – Мне нужно это переварить.

– Ты уверена? – спрашивает она, тоже вскакивая на ноги.

– Да. Сегодня был долгий день, – бормочу я и иду прямиком к лестнице, – я устала от всех этих секретов.

Мы договорились встретиться с Мавериком за городом в первый день весенних каникул.

Когда мы с мамой подъезжаем, он уже ждёт на обочине и машет нам рукой. На нём оранжевые брюки и белая рубашка, а сверху длинное пальто изумрудного цвета. Кажется странным, что у моего отца такой яркий и экстравагантный стиль в одежде, хотя в моём шкафу вещи преимущественно чёрные.

Мама выключает двигатель и делает глубокий вдох, чтобы собраться, выдохнув, она открывает дверь. Я выбираюсь с пассажирского сиденья, одновременно радостная и напуганная. Поверить не могу, что проведу день с отцом.