и увидела пса. Сенбернар смотрел на нее и улыбался, как могут улыбаться только большие собаки, которые на стороне добра.

Алена открыла окно.

– Надо поговорить, – сказал Страж Врат. – Собирай всех.

В любой другой день Алена сначала прибрала бы дом, приготовила завтрак и обед, а уж потом вышла. Но сегодня она просто надела желтые, не панковские, а пионерские шорты, неглаженую футболку, китайские кеды, и перемахнула через балкон, наплевав на заведенные в этом доме правила, что, конечно же, ей аукнется, но позже.

«Соблюдает дня режим Джим! Знает, спорт необходим Джим!». По телевизору пират из «Острова сокровищ» призывал заниматься спортом.

Ренат пытался следовать призыву. Он лежал на ковре после четвертого подхода по отжиманиям.

Когда тебе двенадцать, ты не можешь быть доволен своим телом. Ты всегда слишком высокий или коротышка, дрыщ или жиртрест. Никаких полумер. В двенадцать все твои чувства выкручены на максимум.

Ренат сегодня был жирным.

Неделю назад он был еще ничего, а сегодня с утра точно был жирным. Вернее, с семи тридцати, когда встал перед зеркалом.

Ну и еще у него был трояк по физкультуре. По всем предметам четверки и пятерки (для пацана, он вообще считался отличником). А эта оценка раздражала, ибо портила статистику.

Алена вот не походила на отличницу, но он был уверен, что по физкультуре у нее пятерка.

А потом он чуть не умер. В дверь постучали. Папа как раз только-что ушел на работну. А он всегда что-нибудь забывал. Так что дверь за ним можно было не запирать – все равно через две минуты вернется.

Ренат открыл дверь. А там была Алена.

А он был в одних трусах. И потный. И толстый.

Он открыл дверь и быстро закрыл. И, кажется, даже закричал. Он даже мог бы свалиться в обморок, если бы был девочкой. Но мальчики не падают в обморок.

А за дверью Алена засмеялась.

– Да ничего я не видела, принцесса. Открывай дверь, надо поговорить.

Ренат побежал одеваться. Нет, сначала облиться водой, потому что он потный. В ванне была мама, и когда он сказал, что это не папа, а Алена, мама хитро улыбнулась и так странно сказала «ну, понятно», что он вконец засмущался.

Пока он делал себе в дорогу бутерброды, Алена нахальным образом проникла в квартиру и уже снимала обувь. За ней вошел отец, который забыл дискеты с важными чертежами.

– А где твой портфель? – спросил Ренат Алену.

– Сегодня мы в школу не идем. События ускоряются. Надо спасать мир. Пес ждет нас внизу. Он все объяснит.

– Ты говоришь, как Шварц в фильмах, сразу перед тем как начинаются самые крупные неприятности.

Алена помогла с бутербродами и сделала это так ловко, словно всю жизнь их готовила.

Ренат пошел в свою комнату собирать портфель.

– У меня первый урок – география, – объяснил он. – Я буду читать доклад про Джонатана Ливингстона.

– А я в школу не иду, у меня первый урок – спасение мира.

***

Сказать проще, чем сделать. За прошедшие дни логово инопланетян преобразилось кардинально. Нет, построить дворец за три дня они не успели. Но случилось другое – тут стало многолюдно. Мужики быстро отогнали Крапиву и пригрозили врезать, если он еще появится.

Тогда он покрутился там с полчаса, в поисках бреши во вражеской обороне. Крапива никогда не отчаивался. Он знал, что из любой ситуации есть выход, как есть решение в любой школьной задачке. При других обстоятельствах этот хулиган стал бы отличником по математике. Только математикой для Крапивы была улица.

А на этой улице, то есть на Ленинградской, жил Антон.

На зимних каникулах Крапива встретил Антона на улице и отжал у того картридж с Дабл Драгоном. А сегодня Крапива пришел к Антону домой просить помощи.

Но прежде чем Антон откроет дверь и увидит перед собой Крапиву с разводным ключом, нужно рассказать о том, чем так важен Антон для нашей истории.

Вернее Антон-Д.

Глава седьмая

Из Записок Рената.

За несколько месяцев до описываемых событий.

Антонд

Давайте будем честны: большую часть нашего детства мы провели не в подвалах и на стройках, а перед телевизором. И в основном это было связано с приставкой.

Только в двух случаях родители разрешали нам сидеть близко к телевизору – когда мы гоняли в Денди и когда лечились Кашпировским.

Память картриджей того времени не позволяла делать игры длинными. И чтобы мы не «закрывали» игры за полчаса, их делали архисложными. Включил недавно на телефоне старую «Контру» и продержался семь секунд. А ведь я ее когда-то «закрывал». И ты тоже.

Школоте не понять, но игры сейчас уже не те, что прежде. Вот в наше время их делали из камня и привинчивали к полу вот такенными шурупами. Чтобы никто не украл.

Как скрижали тайных альбигойцев, тетрадки с кодами переписывались вручную и передавались от друга к другу. И не дай бог допустить ошибку! Она могла стоить нескольких потерянных часов и рваных мозолей.

Насчет мозолей. Вот тут и начинается рассказ об Антоне из квартиры 52 дома на Лениградской улице.

Одна сторона бетонной девятиэтажки была завешена текстом «Мир, труд, май». Окно комнаты Антона торчало как раз из прямоугольника в букве «Д».

Эта «Д» открывала массу возможностей для эпитетов, которыми мы награждали Антона, но исключительно за глаза. А все потому, что Антон был нам нужен.

Он плохо учился, не ходил на секции и не выходил во двор. Он был худой и бледный даже по сибирским меркам.

Но Антон был игроком.

Жил он с отцом, который предпочитал алкоголь воспитанию сына. Антон редко мылся, ходил в заляпанной и мятой одежде. Чтобы не отвлекаться от игры, питался хлебом и «Галина-Бланкой», растворенной в стакане горячей воды.

Пальцы Антона покрывали мозоли. Иногда мозоли лопались, он срезал их лезвием и перебинтовывал пальцы, чтобы боль не мешала играть.

Если вы не видели Антона из квартиры 52, то не знаете, что такое настоящий ботаник.

Мы сидели на кривом диване и говорили об играх.

– Я черепашек не могу пройти, – жаловался мой одноклассник Женя-пончик. – Ее можно только вдвоем, а я один дома. Даже кота нету.

– Подвижная точка, – сказал Антон-Д, не поворачиваясь к нам.

Мы не поняли, но прислушались. Антонд обладал нечеловеческой логикой, странной лексикой и особым построением фраз. Если бы скрестили Гребенщикова, «человека дождя» и Йоду, то получился