– А с кем?

– Самому интересно, вы этого человека узнаете или нет?

– Вот даже как, – пробормотала я.

– Что-что? – переспросил Максим.

– Я говорю, вы уверены, что этот человек меня ни с кем не перепутал? – сказала я, повысив голос.

– Этот человек утверждает, что вы умеете играть на рояле.

– А-а-а…

– Так как? – спросил Максим после небольшого молчания. – Привозить? Выслушаем?

Я откашлялась.

– Привозите, – ответила я торжественно. – Выслушаем.

Остаток дня прошел скомканно. Занималась с Генриэттой я невнимательно, все время путала ключевые и встречные знаки, а иногда просто умолкала, никак не реагируя на ее ошибки.

Наконец Генриэтте это надоело, и она, будучи девочкой прямой, высказалась откровенно:

– Ань, ты совсем о другом думаешь…

– Прости, – ответила я, приходя в себя. – Давай перенесем урок на завтра, ладно?

– Ладно, – ответила Генриэтта радостно. Сползла с кожаной банкетки и сочувственно спросила:

– Нервничаешь, да?

– Немного, – ответила я.

– Не ври! – укорила Генриэтта.

Я засмеялась.

– Нервничаю, нервничаю! Довольна?

– По крайней мере, все про себя узнаешь, – резонно заметила ученица.

– Думаешь, все? – спросила я.

– Ну не знаю…

– «Не знаю», – передразнила я. Вздохнула и добавила:

– Вот и я не знаю. Потому и нервничаю. Вдруг что-нибудь такое выяснится…

– Что «такое»? – не поняла Генриэтта.

– Не знаю, – повторила я в третий раз. – Может, я банки граблю?

Генриэтта даже взвизгнула от восхищения.

– Класс!

Я опешила.

– Дурочка! Ты чему радуешься?!

– Такая скукота везде, – пояснила Генриэтта. – И дома, и в школе… А тут такое приключение!

– Ох-хо-хо, – со вздохом подвела я итог. – Ладно, подождем до вечера.

В ожидании Максима я прилипла к окошку.

Интересно, кого он привезет с собой? Мужчину или женщину? Кто может меня узнать? Муж, родители? Нет. Максим говорил об «одном человеке».

Об одном.

Значит, муж.

Я порылась в памяти.

Никакого мужа я в упор не помню. И вообще, обручального кольца у меня не было. Хотя это еще не показатель. Возможно, мы живем в гражданском браке.

А может, у меня и дети есть?

Я облилась холодным потом.

Элла на такую вероятность мне намекала. Но я ее категорически отрицала. Вдруг напрасно?

– Ты не волнуйся, – успокаивала Элла, оттаскивая меня от окна. – Все будет нормально.

– Твоими бы устами, – отвечала я, меряя комнату большими шагами. – Максим тебе не сказал, кого привезет?

– Не сказал, – виновато ответила Элла в третий раз. – И как это я не настояла? Растерялась.

– А что сказал? Только дословно повтори!

Элла добросовестно морщила лоб.

– Сказал, что появились новости об Анне. И попросил передать тебе трубку. Вот и все.

– Вот и все, – повторяла я тупо и снова прилипала к окну.

В общем, филиал психушки.

Максим приехал довольно поздно. За окном уже стемнело, поэтому разглядеть, кто вышел из машины вместе с Колобком, мне не удалось.

Невысокий человек в брюках и куртке.

Дверь открылась, веселый голос Максима пригласил:

– Не стесняйтесь. Нет-нет, разуваться не нужно!

– Наслежу, – ответил молодой женский голос.

Мы с Эллой мгновенно переглянулись.

Женщина!

– Не наследите, – успокоил Максим. И громко позвал:

– Дамы! Где вы?

– Мы здесь, – откликнулась Элла хрипло. У меня от волнения пересохло в горле.

На лестнице послышались шаги двух поднимающихся людей. Мы ждали их появления в огромном холле, похожем на зимний сад.

Сначала показался Максим. Он поднимался первым, иногда оборачиваясь назад, и улыбался.

Я ждала.

Вот справа от Колобка обозначилась женская головка с хорошей стрижкой. Сверкнул драгоценный камень в мочке маленького уха. Свет люстры перелился на густом темном мехе полушубка.

Женщина поднялась на последнюю ступеньку и остановилась, растерянно озираясь.

Она была молода. Не старше меня. Стройная фигурка, облаченная в темные брюки и темный свитер. Поверх них переливающийся полушубок из черной норки.

– А вот и мы, – сказал Максим.

Женщина наконец повернулась ко мне лицом.

Хорошенькая.

И страшно знакомая…

– Это моя жена, Элла, – начал вежливо Колобок. Но женщина, не обращая на него внимания, сделала шаг вперед. Ее глаза расширились.

– Аня, – сказала она неуверенно. – Анечка… Не узнаешь?

Я тоже шагнула вперед, не отрывая взгляда от ее лица.

– Ира? – спросила я и сама не узнала собственный голос.

– Да, да! – радостно подтвердила женщина.

– Ириша! – вскричала я, как безумная, и бросилась к ней.

Господи, какое же это счастье, знать, кто ты такая!

Через два часа мы сидели за столом и ужинали. Но, честно говоря, это только называлось ужином, потому что ел один Колобок. Он, как человек здравомыслящий, не терял аппетита ни при каких ситуациях.

А мы втроем безостановочно говорили. Вернее, разговаривали, в основном, я и Ира, но Элла внимала нам так жадно, что тоже забыла про еду. Генриэтту отправили в ее комнату, но она подслушивала у дверей столовой. Я несколько раз засекла ее мордашку в приотворенной створке. Она поймала мой взгляд, приложила палец к губам. Я заговорщически кивнула.

Понятно, что и ребенку интересно.

– Значит, вы вместе учились в консерватории? – переспросила Элла.

– Да, – ответила я. – Учились. И в училище вместе учились, и соседками в детстве были. А потом Ириша переехала в другой дом.

– Ага! Я тебе говорила, что ты закончила консерваторию! – напомнила Элла торжественно.

– Ты просто ясновидящая, – ответила я.

– Ирочка, да вы ешьте! – засуетилась Элла. – Вы же совсем ничего не ели!

Ира приложила ладонь к груди.

– Спасибо, – сказала она с чувством. – Я просто переволновалась…

– Да уж представляю!