Лишь несколько атак, а дальше гибель.

Переродится Медь в полнейший мрак,

уйдем мы иль останемся – едино.

Беда, что станет править Израдец,

но слаб он перед злобой Савриила.

Уже как курицу на вертел одевал,

на путы свои демона лихого.

Поверьте, чувствую, что главное сейчас,

нам уничтожить планы Савриила.

– Слишком быстро соглашаешься сдать Мир, – недовольно буркнул Ждан.

– А где он наш цветущий, славный Мир?

Куда запропастился, где запрятан?

Да, в сердце нашем, в памяти живет,

но выглянь за окно, что там увидишь?

Счастливый Рай? Улыбчивый народ?

Нет, там пустыня злобы и печали!

Убили Медь отчаянье и лень,

Избыток дрязг и бунты против власти.

Желая реставрировать покой,

народ забыл про козни Савриила.

Про ложь и подлость, казни и навет,

прикрывшись неестественной любовью.

– Но мы-то! Мы не забыли! – закричал Михаил.

– Поэтому, мы здесь сейчас с тобой

и горстью малочисленных адептов.

А где все люди, как вести нам бой?

Как побороть армаду преступивших?

Погибнуть за Добро, конечно, честь,

Никто не спорит с этой жуткой правдой.

Но на кого оставим мы то зло,

что Савриил плодит в масштабах грозных?

Кто сможет победить его еще?

Кто выйдет на последнее сраженье?

Так что, отдать не только Медь?

Отдать Больничку? Олово? Другое?

И сохранив лицо, не победив,

уйти в убожество страданий Савриила?

– Людей в Меди осталось ничтожно мало, – согласился с Наместником Руслан, – Перемещения в Серебро, которых вы так долго и безуспешно ждали, теперь приняли массовый характер. Остались только те, кто…

– Говори, что уж, – тяжело вздохнул Ждан, – Кто не заслужил?

– Это сейчас не главное, – не стал отвечать Золотой Воин, – Главное, что мир к чему-то готовят, освобождая от людей. Мне кажется, что Медь обречена…

– А что потом? – тихо спросил Михаил, но Андрей и Руслан лишь пожали плечами, не имея ответа.

– И где искать Савриила вашего? – буркнул Волна, – Мы же ничего так и не поняли. Монета показала на такую огромную площадь, что и ста жизней не хватит. Про Шурика Македонского и того мутнее.

– Калининград? – тихо напомнил Рустам.

– Ерунда! Нет там такого зла, – не соглашался Израдец.

– И что же?

– И тоже! – демон пристально посмотрел на Андрея, – Пропущу в свет перехода, если пообещаешь вернуться.

Андрей прикрыл глаза. С минуту стояла тишина, прерываемая лишь нервным постукиванием пальцев по столу. Наконец, глаза открылись, и Наместник обреченно кивнул.

– Вот и хорошо! – выдохнул Израдец, – В свете перехода, в пещере, где ничто не выпускает свет, и свет становится непроглядным мраком, можно получить ответ.

– Вот так просто? – огрызнулся Антип, – Зайти в пещеру и «получить»? И нас не караулят юззи-хренуззи? Или полчища менеджеров среднего звена?

– Там много опасностей. Много потерявшихся. Но еще больше неизвестного. Пещеры те, настолько древние, что никто из нас не знает, что… или кто…

– Бр-ррр, – потряс головой Анти-поэт, – Жуть какая-то. Прямо вижу, как ты боишься! Ты же дьявол, черт тебя побери, как ты можешь трусить? Ты же уже бродил внутри этой пещеры и нас за собой таскал?

– Лишь провел тропой, которой ходил множество раз. Вам же придется сойти в сторону.

– Лукавит демон, что не знает всех,

кто прячется в пещере перехода.

Кое-кого и сам он заточил,

чтоб получить ярлык на власть в Больничке, – Израдец был не расположен отвечать на новые обвинения и проигнорировал слова Андрея.

– Мы закрывали глаза, чтобы ни сойти с ума на тропе, а теперь должны идти еще дальше? – сменил тему Антип.

– Да. И глаза вам не нужны, – заговорил демон, – К тому же, оставьте остальных Истинных здесь. Пусть помогут, подпитывая силами Андрея. Тогда больше шансов на успех.

– А что произойдет с Оловом, когда Медь… сгинет? – тихо спросил Волна.

– С Оловом?.. – повторил Антип, заваливаясь на пол в приступе видений.

Перед взором вырос разрушенный город – бывшее место обитания людей. Огненный вихрь, крутясь штопором, летел над широким проспектом, и некогда ухоженные деревца вспыхивали, треща и обугливаясь; обгоревшими спичками изгибались их черные остовы.

Смерть размашистым шагом шествовала по улице! На асфальте, вздыбленном и разбитом, лежали застывшие тела. Обгорелые автобусы, шипя пузырящейся краской, заполнены мертвецами. В покореженных легковушках скрючены окоченевшие покойники. Ветер, резкими порывами, носит догорающий мусор. Зелень, окружающая проспект, выгорела, изорванные газоны укрыты пеплом.

Причина катастрофы неясна. Что-то превратило город в кладбище, в пепелище. Из глубин земли продолжались ухающие сотрясения, довершая погромы. Исчезли люки канализации: пробоины коллекторов дымят густым черным дымом.

Громкий треск! Башня, лопнув вдоль корпуса, медленно осела в облаке цементной пыли. Сквозь грохот слышен хор предсмертного ужаса. Хор чудом выживших ранее, но уходящих теперь.

Стоящая рядом башня-близнец сиротливо осталась на месте, потеряв лишь лицевую часть, усеянную балконами. Видно содержимое квартир – бесстыдное неглиже жилого дома. Годами люди благоустраивали свои жилища, а теперь все плоды их усилий, все семейные тайны, выставлены напоказ. Разоренные норы погибших и продолжающих умирать.

В оседающей пыли, цыкая остатками энергии, вспыхнула вывеска: «1000 мелочей». Загорелась, чтобы навеки погаснуть.

С противоположной стороны проспекта, неслышно в общем гуле катастрофы, лопнул девятиэтажный корпус. Надломился, но выстоял, сбросив на землю несколько бетонных глыб. Правее, на пригорке, где стоял забавный, длинный дом на ножках, прозванный в народе «Флейтой», дымились едва различимые руины.

Проспект продолжал ломаться, корежиться, издавая убийственные звуки. Огромная трещина, родившись в центре дороги, побежала по асфальту, кидаясь из стороны в сторону. Из пролома вырвались языки пламени в обрамлении ядовитого дыма. Добежав до очередных башенок-близняшек, пробоина задела фундамент. Змеей бросилась к подножию дома, ужалила и помчалась далее, в поисках новых жертв.

Раненные дома пытались устоять, но фундамент не выдержал. Отклонившись друг от друга, взвыв металлом перекрытий, башни задрожали, разнося в клочья вывеску «Дом быта». Бетон лопнул! Груда каменных останков устремилась вниз, погребая живых и мертвых.

Испуганный человечек, к счастью оказавшийся вне дома, пытался спастись на старенькой «девятке». Ультрамариновое чудо техники, истошно шелестя стартером, не оживало. Человек выглянул в окно, и вид падающих башен заставил его выскочить на улицу. Ноги стремглав понесли подальше от катастрофы! Бетонные глыбы, объятые огнем, валились рядом, ежесекундно угрожая смертью. Не выдержав температуры, «девятка» вспыхнула и через мгновение взорвалась.

Высоченный бизнес-центр, с таким трудом возведенный в центре города, пылал свечой. В пламене бились люди, даря последние секунды бесперспективной борьбе. Обугленные, все еще горящие тела, бросались из окон. Дымящийся асфальт встречал новые жертвы.

Пластик облицовки и окон жидким огнем лился вниз, поджигая брошенные авто. Сигнализации пытались вскрикивать, но пламя добиралось до баков, и взрывы быстро успокаивали крикунов.

Антип давно догадался, что вокруг Зеленоград! Центральный