– Ну как? – почти не слышно, не дыша, поинтересовалась приговором Лиза.

Ей здесь нравилось все. Она наслаждалась, ликовала в этих стенах, ставших родными за несколько месяцев кропотливого труда. «Безупречно, изысканно, восхитительно!» – эти эпитеты звучали в голове Лизы. Но что скажет Виолетта?

– Молодец. Ты постаралась. Мне нравится, – кивнула заказчица. Она плюхнулась на диван.

– Принимаете?

– Без сомнений. Больше не буду тебя мучить, Лиза.

В случае с другим клиентом подобная сдержанность означала бы провал. Но услышать от Виолетты «молодец» и «мне нравится» было пределом мечтаний. По характерному сверканию глаз бизнес-дамы Лиза догадывалась, что та уже выкинула из головы все вопросы, связанные с ремонтом квартиры, отложила в сторону, как решенную задачу, и теперь думает о чем-то новом, безумно интересном и зажигательном.

– Я немного не уложилась в смету расходов, я вам говорила.

– Нестрашно, – царственно махнула отреставрированной ручкой Виолетта.

– Я подсчитаю и завезу вам в офис. Или куда скажете.

– О’кей. Ты подумала насчет моего предложения?

– Пойти к вам секретаршей?

– Нет, ну почему секретаршей. У меня есть секретарь. Он. Ты знаешь, я тебе его показывала. Нет, личным помощником. Ты толковая, умная девчонка, хотелось бы иметь тебя под рукой.

– Извините, Виолетта Марковна… – начала Лиза.

– Не хочешь? Да ладно. Твое дело. Если то, что я предлагаю, для тебя не деньги…

– Деньги! – страстно возразила Лиза. – Но… Не хочу. В «Артиссимо» я на своем месте.

– Живи! – разрешила Виолетта. – Давай хоть премию тебе выдам.

Дама потянулась к сумке и вытащила несколько стодолларовых купюр. Три… пять… нет, больше.

– Держи.

– Я не возьму, – с улыбкой, но твердо отказалась Лиза.

– Почему? – искренне изумилась Виолетта. – Ты заслужила!

Лиза не стала объяснять, что если она возьмет эти деньги, то почувствует себя официанткой, принимающей чаевые. На что Виолетта, конечно, скажет, что ни одна официантка не получает чаевые размером в тысячу долларов.

– У нас так не принято.

К тому же Лизе не хотелось быть обязанной Виолетте больше, чем того требовали пункты заключенного с ней договора.

– Неужели? – усмехнулась Виолетта. – А та девица, как ее… Лайма. Не отказалась.

Лиза слегка покраснела.

– У нас так не принято, – упрямо повторила она. – И я не одна работала над проектом. Архитектор, например, тоже участвовал. В общем, если хотите, чтобы я получила премию, заплатите фирме.

– Ты маленькая глупышка, – сказала Виолетта, впрочем достаточно ласково и по-матерински, чтобы не оскорбить Лизу. – Ладно. Отдам вашему Опупею Палычу…

Звонок Валдаева и одобрение капризной клиентки – этого было достаточно, чтобы Лиза, возвращаясь в «Артиссимо», пела и ликовала. Из динамиков лился сильный голос Тони Брэкстон, Лиза упоенно подхрюкивала, в меру своих вокальных данных, и увлеченно крутила руль на поворотах.

Водители мужского пола сигналили и самозабвенно пытались прижать или подрезать белую «тойоту». Наверное, они делали это из трогательных дружеских чувств, испытываемых всеми мужчинами к женщинам-автолюбителям.

Дмитрий Рябухин, или «просто Митя», как он сам представился, студент мединститута и девятая по счету гувернантка в доме Здоровякиных, был облеплен детьми, как соты плечами.

На коленях у него сидел Эдуардик, зажимающий в страстных испанских объятиях полудохлого Микрочипа. Антон беспрестанно дергал няньку за локоть, пытаясь привлечь внимание к собранному из конструктора самолету. Алексей настойчиво предлагал прочитать ему пару страниц из книги «Руководство по CorelDraw». Сзади к Митиной пояснице привалился второй измученный кошак, словно подпитываясь от парня энергией.

Дети и животные чувствовали, что они понравились, и поэтому присосались к новому персонажу настырными пиявками.

А Митя смотрел на Машу и удивлялся. Он изучал анатомию и физиологию и, естественно, знал, что человеческий организм таит сокрушительные резервы прочности. Однако вообразить эту хрупкую, измученную девчонку матерью троих гладких, упругих, молочно-розовых пупсов было сложно. К тому же работодательница явно провела ночь в рыданиях – глаза у нее были красные, щеки в пятнах.

– Буквально на днях Леша и Антоша снова пойдут в садик, – устало сказала Мария. – Вам останется Эдуард. Но и с ним хватает забот.

Митя уперся подбородком в белобрысый затылок младшего Здоровякина. Тот довольно пускал пузыри, теребил Митины часы и что-то мурлыкал.

– Справимся! – успокоил Митя. – И не с такими справлялись.

– Неужели?

– Да. У меня два брата-акробата и две сестрички, покруче ваших близнецов. Последний раз, когда им пришла в голову славная идея помыть пол, вызывали спасателей, пожарную и «скорую». И мы оплачивали ремонт в квартирах трех нижележащих этажей. Но сейчас девицы слегка выросли. И теперь подвизаются в других областях. Ставят эксперименты на юношах. Я сочувствую им – в смысле, юношам – всем сердцем.

– Значит, у вас богатый опыт?

– И ценный. Ценный опыт усмирения беспокойных младенцев. – Митя состроил страшную физиономию, дети с готовностью завизжали от восторга. – Когда начинать?

– Прямо сейчас… Вы согласны? – робко спросила Маша.

– Конечно. Я и собирался.

– Там на кухне приклеена записка, чем сегодня кормить. Это свекровь написала.

– Заботливая.

– Да. И еду она же приготовила. Она подозревает, что без напоминания я забуду покормить детей. Разве это возможно? Если я попробую оставить их без завтрака, они съедят меня вместо яичницы. И котят тоже съедят. С кетчупом.

– Дети такими и должны быть – настырными и живучими. А вы предпочли бы вялое, аморфное потомство?

– Да нет…

– Ладно. Разберемся!

Маша посмотрела на Диму недоверчиво, но с надеждой. Она хорошо знала, чем оборачивается подобный оптимизм через час общения с кроткими малютками. Нервным срывом.

– Так я займусь работой? – осторожно спросила Маша. – Я обычно сижу вот здесь у компьютера.

– Занимаетесь журналистикой?

– Нет, программированием.

– Ого! Неженское занятие. Ссылки, переменные, коды… Дамские мозги и «железо» несовместимы. Насколько я знаю, барышня еще способна преуспеть в продаже программного обеспечения, но составлять программы…

– Не будем устраивать дискуссию по этому поводу, тем более что в ваших утверждениях сильны отголоски мужского шовинизма, – сухо заметила Маша. – Для моих дамских мозгов программирование – питательная среда. А если вы преуспеете в таком преимущественно женском занятии, как дрессировка спиногрызов, я буду вам беспредельно благодарна.