него в один непрерывный сюжет. Квинтиллиан остановился только под аркадами, держащими на склоне Палатина фасад дворца Августов. Здесь его крепко схватили руки двух преторианцев, несших ночное дежурство.

– Я Марк Квинтиллиан! – выпалил он.

– Друг префекта претория? – недоверчиво спросил один из преторианцев, скидывая с пленника капюшон.

– Да, это Квинтиллиан! – подтвердил второй. – А что ты тут делаешь, тебя же, говорят, разжаловали из трибунов?

– Помогаю префекту претория!

– За тобой погоня идет? Кричат как сильно! Сейчас тут будут.

– Отпустите меня! Сделайте вид, что меня здесь и не было, и префект вас не забудет.

– Но как же? Император спросит с нас…

– Разве преторианцы не братство, где взаимовыручка важнее всего на свете?! – спросил Квинтиллиан.

– Ты прав, Марк Квинтиллиан! Императоры приходят и уходят, а мы остаемся. Спрячься здесь, в глубине аркады, там темно, свет факелов туда не достает. А мы встретим погоню.

Только Квинтиллиан спрятался, как появились его преследователи – толпа из двадцати вооруженных вольноотпущенников и рабов, и было слышно, что еще много людей спускается по лестницам.

– Преторианцы, здесь пробегал человек, высокий такой, в плаще с капюшоном?

– Нет, здесь никого не было, мы свой долг знаем, на посту не спим, хоть и холодно.

– Он, наверное, другим коридором побежал, пойдемте скорее.

Как только преследователи ушли, преторианцы, внимательно оглядевшись, подошли к спрятавшемуся Квинтиллиану.

– Ты ранен?

– Хорошо, что те, кто за тобой гнались, в темноте не увидели пятен крови под нашими ногами.

Марк Квинтиллиан вышел из темноты аркады, прижимая руку к левому боку. Из-под руки сочилась кровь.

– Тебе нужна помощь?

– Нет, просто царапина.

– Куда ты сейчас?

– Туда, где тепло и нет оголтелых преследователей.

Преторианцы переглянулись.

– Нам нужно что-то знать, чтобы в случае чего тебя прикрыть, трибун?

– Нет, спасибо, друзья! Главное, не верьте тому, что скажут, ведь утром вы многое услышите.

– Ты, случайно, старался не ради наших шести тысяч, обещанных Пертинаксом и до сих пор невыплаченных?

– Да, ради них, но меня приняли за вора.

– Вот это да! Среди преторианцев ворья отродясь не было! Может, тебе деньги нужны, трибун? Возьми, тут у меня с десяток денариев наберется.

– И у меня тоже возьми, да не стесняйся, отдашь как сможешь, а не отдашь, то и ладно! Боги велят быть щедрыми.

– Спасибо, друзья! Деньги у меня есть! – ответил тронутый добротой соратников Квинтиллиан. – Спасибо, я не забуду вашу помощь!

Преторианцы пожелали ему благоволения Фортуны и напутствовали поскорее убраться с улиц, так как ходили слухи, что в ночное время активизировались банды с Авентина, на которые в течение уже нескольких дней проводили рейды отряды вигилов.

Марк Квинтиллиан, зажимая рану, пошел от дворца Августа вдоль громоздкой стены Большого цирка в сторону Бычьего форума. В аркадах первого яруса цирка находились лавки продавцов, лекарей, цирюльников. Ночью все они были закрыты. В одной из лавок дверь оказалась приоткрыта – оттуда слышались стоны удовольствия. Квинтиллиан подумал, что наверняка днем хозяйка торгует какой-нибудь едой, приготовленной из купленных на Бычьем рынке продуктов, а ночью приторговывает собой или держит рабыню для этих услуг.

Квинтилилан прошел мимо, хотя голод и жажда, усиливавшиеся от потери крови, гнали его в этот уютный уголок разврата. Из лавки кто-то вышел и двинулся вслед за ним – Марк четко услышал скрип двери и шаги. Холод начал пробирать до костей, несмотря на теплый длинный плащ, – это кровь никак не останавливалась и вместе с ней из тела уходила жизненная сила, несущая тепло. Квинтиллиан остановился, прислонясь к аркаде. Он понял, что недооценил свою рану, она явно оказалась глубокой. Пока он пытался ее перевязать, незнакомец прошел мимо него, подозрительно оглядев с ног до головы. Марку было не до ночных бродяг, у него начала кружиться голова и подкашиваться ноги, огромным усилием над собой он заставил себя идти дальше.

У западной полуокружности цирка еще одна лавка оказалась открытой. Квинтиллиан вошел туда, держась за стену. Истошный крик из ярко освещенного лампадами угла комнаты испугал его, но не заставил повернуть назад. Марку повезло – здесь трудился лекарь. Сейчас он вырвал зуб у своего клиента и бросил в деревянную миску, стоящую на столе. Марк услышал отвратительный запах гниения. Страдалец, оставшийся без зуба, испускал из ротовой полости ужасное зловоние.

– Сплевывай! – ворчал лекарь. – Дотянул до абсцесса! Почему раньше не пришел? Так и сдохнуть можно!

В ответ послышалось невнятное урчание.

– Кто там еще пришел? – буркнул лекарь. – Тоже болит, до утра потерпеть не можешь?

– Нет, я по другой причине, – ответил, тяжело дыша, Квинтиллиан. – Мне бы воды попить, да посидеть немного. И если есть возможность, старик, дай чистую ткань – я сам себя перевяжу.

– Э, что значит перевяжу?! Ты раненый, что ли? – возмутился лекарь, поворачиваясь к Квинтиллиану. – Мне проблемы не нужны. Если ты из компании Главка Цербера, то лучше уходи, а то я вигилов позову – они недалеко здесь ходят.

– Что еще за Цербер? Из подземного мира к нам прибежал? Дай попить, старик.

– Прежде все же скажи мне – кто ты такой? Я не хочу проблем с вигилами.

– Я просто путник, вольноотпущенник, торгую шерстью, у меня дом рядом с Марсовым полем.

Лекарь, отвернувшись от больного, постоянно сплевывавшего гной в поданную миску, стал осматривать преторианца. Он закрыл дверь и велел Квинтиллиану снять плащ и надетые под него две туники. Увидев мускулистое тело с длинной узкой и глубокой раной на левом боку, старик сразу присмирел, боясь глядеть незнакомцу в лицо. Он молча достал чистые бинты, промочил их какой-то жидкостью из склянки и аккуратно перевязал. Потом принес полный кувшин холодной воды, которую Марк, томимый жаждой, быстро выпил.

– Спасибо тебе, старик, подскажи, как тебя зовут?

– Авл Приск, господин.

– Господин? – удивился Квинтиллиан.

– Я же вижу, ты не шерстянщик. Военный. Преторианец или вигил.

– Может, сингулярий?

– Нет, на германца не похож, лицо чисто италийское.

– Вдруг я беглый гладиатор?

– Может, конечно, но вряд ли. Господ я сразу вижу. Да и тело у тебя сильное, но без множества шрамов и ссадин, как это бывает у гладиаторов. Можешь не беспокоиться, господин, я не из любопытных. Я тебя и не видел. А если что, то знай, я с законом в ладах, я всегда за власть.

– Хорошо, Авл Приск, я запомню! Ты добрый человек. А все же что за Главка Цербера ты упоминал?

Лекарь оставил преторианца и вновь занялся осмотром полости рта больного, периодически орудуя во рту пинцетом и промывая рану таким же раствором, что применял и к Квинтиллиану.

– Авентинский разбойник, – отвечал старик. – Неужто не слышал? Да и на