– На земле очень много всяких религий, мадам. Вот если бы существовала только одна…

– Но Бог-то все равно останется. А это именно Он так безжалостен к нам.

– Тогда следовало бы упразднить все религии на свете.

Раздумывая над моими словами, она вертит на руке часы-браслет.

Я развиваю свою мысль:

– Если бы люди избавились от религий, конфликты, разумеется, все равно происходили бы, просто они объяснялись бы другими разногласиями – экономическими, территориальными, политическими, но их уже нельзя было бы оправдать Господней волей, религиозными законами или необходимостью обороны, когда на самом деле речь идет об агрессии.

– Ну это уже ты хватил, Огюстен! Ты утверждаешь, что войны ведутся во имя Господне, потому что люди сделали Бога орудием своих интересов, говорят от Его имени, действуют под прикрытием Его законов. То есть, по-твоему, превратили Его в некую завесу, в облако, за которым прячут собственную жестокость в оправдание своего цинизма. А что, если все как раз наоборот?

– Не понял.

– Что, если это Бог толкает людей на убийства?

– Бог – это только предлог для убийств.

– Нет, Бог и есть главный убийца.

– Мадам Пуатрено, религиозные культы порождены не Богом. Люди сами создают доктрины, пишут законы, формулируют догмы, придумывают ритуалы, выстраивают иерархии, придают всему этому официальный статус. Религии были и остаются человеческим изобретением.

– Ты забываешь, на чем эти религии основаны – на священных текстах.

– Священные тексты тоже пишутся людьми.

– Кто знает…

Эта реплика поражает меня. Я никогда не представлял себе Бога реальным существом, Он всегда был для меня воображаемой, отвлеченной категорией, продуктом человеческих измышлений.

– Огюстен, в своих доводах ты исходишь из предпосылки, что Бог не существует. А откуда тебе это известно?

– Ну… просто чувствую… чувствую, что там – пустота.

– Повторяю вопрос: откуда тебе это известно?

– Да ниоткуда. Честно говоря, я ничего не знаю.

– Ага!

– А вы, мадам?

– И я тоже не знаю.

– Ага!

Она с усмешкой глядит на мое торжествующее лицо:

– Значит, ни ты, ни я не знаем, существует ли Бог. И это нормально, Огюстен. Это доказывает нашу честность. Бог не есть порождение наших знаний или наших чувств – мы не видим Его, не слышим, не обоняем, не можем пожать Ему руку; Он не подвластен нашим научным достижениям – мы не наблюдаем Его ни в микроскоп, ни в телескоп; Он не подчиняется математическим расчетам – Бога не вычислишь с помощью уравнений; Он не зависит от философских теорий – никакие умозаключения не делают из Него реальное существо. Я не верю надутым дуракам, утверждающим, что они «знают»… Знают, что Бог существует, или знают, что Он не существует.

– Значит…

– Значит, ты должен быть готов к любому варианту – в частности, допустить, что Бог, возможно, существует. И следовательно, навязывает людям свою волю через священные книги – Ветхий Завет, Новый Завет, Коран. Которые получают статус откровений, таковыми Он их и объявил. А поскольку Бог прибегает к помощи посредников – пророков, писцов, очевидцев, Он же их и вдохновляет. И в таком случае…

Она замолкает, и я чувствую ее колебания. Она нервно выравнивает стопку бумаги на моем столе, потом боязливо оглядывается и, наконец, восклицает:

– …в таком случае это полная катастрофа!

– Катастрофа в том, что Бог существует?

– Нет. В том, что Он говорит то, что говорит.

Она произнесла это, понизив голос, словно опасалась быть подслушанной тем, кого упомянула.

– Возьмем, к примеру, Библию. Сначала, в рассказе о Сотворении мира, все вполне благостно: Бог приводит в порядок первозданный хаос, создает всякие замечательные штуки – звезды, земной шар, океан, бриллианты, апельсины, персики, шоколад, кошек, павлиньи перья, пищеварение и прочее. Здесь мы имеем дело с доброжелательным и щедрым Творцом. А потом Он вдруг разгневался: выгнал из рая Адама и Еву, ибо они согрешили, обрек мужчину на тяжкий труд, а женщину на родовые муки. Иными словами, проявил наконец свой мерзкий характер! Как говорится, недолго музыка играла! И вот начались века гнева… Бог пожалел о своих добрых делах и щедрых дарах, возненавидел свои создания, и вот Он уже организует первый в истории геноцид, бац – нате вам потоп, смерть всем живущим! К счастью, семейство Ноя спасается от гибели и продолжает род людской, но очень скоро Господь опять впадает в гнев. И сжигает города – Содом, Гоморру, Адму, Севоим[13]. Потом Он освобождает, по ходатайству Моисея, свой народ от фараонова ига, но тут же насылает на Египет десять казней – нашествие лягушек и комаров, саранчу, язвы, отравленные воды, – завершив все это смертью египетских младенцев! Далее Он устраивает свой второй геноцид – кровавую баню в Земле обетованной, с целью ее очищения от прежних поселенцев – ханаанских племен. Я уж не говорю о Его предписании Соломону уничтожить недругов, Давиду – ликвидировать филистимлян, о псалмах, дышащих ненавистью… Разгневанный Бог неистовствует, раздувает кровавые войны, попирая все законы человечности. Но Ему мало убивать воинов, он ополчается на женщин и детей, самую слабую и самую невинную часть гражданского населения. В Новом Завете Он слегка унялся – хотя и послал родного сына на крест, – однако в последнем томе, Апокалипсисе, снова начал бушевать, пугая людей ужасающим пророчеством, согласно коему четыре всадника – на белом коне, на рыжем, на вороном и на бледном – принесут в мир чуму, войну, голод и смерть…[14]

Захлебнувшись, она с трудом переводит дыхание.

– Ну а в Коране Он продолжает раздувать угли. Прочти суру «Коровы»[15] и сравни ее с Второзаконием Библии: и там и тут Бог призывает уничтожать неверных…

– Я знаю.

– Откуда?

– Я сейчас читаю Коран.

Одобрительно кивнув, она продолжает:

– Ни один священный текст не скрывает поразительной свирепости Господа нашего.

И, откинувшись на спинку стула, вещает дальше: