– Как сказать, – тихо обронила бабушка.

Наполеонов внимательно посмотрел на неё, но ничего подозрительного не заметил. И снова предался наслаждению вишнёвым вареньем. А Евдокия Ивановна подмигнула внучке:

– У нас теперь с Нонной вся надежда на Борислава.

– А кто это? – решил прикинуться ничего не знающим Наполеонов, но тут же прикусил язык, так как Нонна впилась в него язвительным взглядом и проговорила, обращаясь к бабушке:

– Уже доложила?

– Тоже мне, секрет Полишинеля, – улыбнулась Евдокия Ивановна, – твоего Трубу не скрывать надо, а гордиться им.

Нонна неожиданно смутилась и покраснела.

Наполеонов, поняв, что больше ничего нового он здесь не узнает, решил больше не утомлять своим присутствием Нонну, искренне поблагодарил за угощение Евдокию Ивановну и распрощался.

Нонна перевела дух, когда за Наполеоновым закрылась дверь.

– И зачем ты его прикармливаешь, – укорила она бабушку.

– Не понимаю, чем он тебе не угодил, – отозвалась та, – приятный молодой человек.

– А чего он всё вынюхивает, – капризно воскликнула девушка.

– Нонна! – всплеснула руками бабушка. – Ты прямо как маленький ребёнок! Работа у него такая!

– А по-моему, он ведёт охоту на Данилу Ильича! – не успокаивалась девушка.

– Глупости! Если он на кого-то и ведёт охоту, так это на убийцу его жены.

– Невелика потеря! – вырвалось у Нонны.

– Нонна! – воскликнула бабушка. – Как ты можешь так говорить! Ведь ты будущий доктор! – И добавила более тихо и печально: – И моя внучка.

– Прости, бабушка. – Девушка подбежала к пожилой женщине и уткнулась носом в её седые волосы. – Я не хотела! Веришь ли?! Само вырвалось. – Она подняла голову и посмотрела в светло-серые глаза бабушки. В них было столько печали, что у Нонны сжалось сердце, и она прошептала: – Я больше так никогда…

– Верю тебе, моя внучечка. Я ведь знаю, что ты Соню не любила. Но так всё равно говорить нельзя.

– Да знаю я! Только очень сердилась, что она у Софии Александровны Данилу Ильича отняла.

– Не отнимала она его, – сказала бабушка твёрдо.

– Как так?!

– А так! Данила сама решил уйти от Софии, а тут Софья ему на глаза и попалась.

– Но если бы не она… – начала Нонна.

– То появилась бы другая, – не дала ей договорить бабушка, – ты уж поверь моему опыту и чутью! Если мужик любит, то никуда он не уйдёт. А если у него засвербело в одном месте, то ничем его не удержишь!

– Может, ты и права, – после недолгого раздумья согласилась Нонна и удивилась сама себе – выходит, где-то глубоко в её собственном подсознании это понимание жило. Но лишь когда бабушка озвучила его вслух, девушка осознала тщательно скрываемую ею от себя правду. Соня была всего лишь удобным поводом для бегства Данилы из семьи.

Но тут Нонна вспомнила, как Данила Ильич сожалел о содеянном, как он мучился и переживал, что нельзя снова вернуться к Софии и детям. Он никогда не говорил с Нонной на эту тему, но она всё видела и чувствовала. И жалела его. Один раз она даже попыталась поговорить об этом с Софией Александровной, но та сразу оборвала её и попросила никогда больше не говорить ей о Даниле. Видя огорчение девушки, добавила:

– Данила – отрезанный ломоть. Я не согласна с тем, что разбитую чашку нельзя склеить. Склеить-то её можно. Но разумные люди никогда не станут держать дома испорченную вещь.

– А что же они с ней делают? – вырвалось у Нонны.

– Выбрасывают на помойку и покупают новую, – спокойно ответила женщина.

И в то же время Нонна чувствовала, что София Александровна продолжает любить Данилу Ильича. Девушка не понимала, почему она не хочет простить заблудшего мужа. Бабушка же говорила про Софию Александровну, что она очень гордая. Она и Нонну учила быть гордой и не ронять своего достоинства.

Мысли девушки невольно перенеслись на Борислава, и она подумала: а что, если бы это произошло у них с Бориславом, смогла бы она простить его? И сама испугалось того, насколько отчётливо прозвучал в её голове ответ – их отношениям с Бориславом пришла бы труба! Нонна замотала головой, чтобы изгнать из мыслей все непрошеные сомнения и предположения. У них с Бориславом всё будет хорошо! Хотя бы потому, что так сказала бабушка. А она в людях никогда не ошибается.

«А как же следователь Наполеонов?» – внезапно подумала она. И, подойдя к стационарному телефону, набрала номер домашнего телефона Софии Александровны.

– София, – проговорила девушка, услышав в трубке голос первой жены Сафронкова, – добрый вечер!

– Добрый вечер, Нонночка! Что-то случилось?

– Нет, с чего вы взяли? Хотя да! К нам приходил следователь.

– Ну и что? Ко мне он тоже приходил.

– И к вам? – растерялась Нонна.

– Почему это тебя удивляет?

– Ну я подумала… А вы не расстроились?

– В общем-то, нет.

– А я беспокоюсь за Данилу. – И после паузы тихо добавила: – И за вас.

– За меня ты можешь не волноваться. А у Данилы надёжное алиби.

– Ах, София, вы не представляете себе, какой у полицейских изощрённый ум!

– Нонночка, но тебе-то откуда это известно?

– Я прочитала много детективов, – серьёзно ответила девушка.

– Западных, наверное, – тихо рассмеялась София.

– Но это не имеет значения! Все полицейские одинаковы!

– Не скажи.

Поговорив ещё минут десять с Софией Александровной, Нонна поняла, что действовать ей предстоит в одиночку. Она тепло попрощалась с женщиной и пожелала ей спокойной ночи.

А сама Нонна не сомкнула глаз до утра, ворочаясь в своей постели и тихо вздыхая. Ей хотелось выйти на кухню и сварить кофе. Но она боялась разбудить бабушку. Ей совсем не хотелось тревожить своего самого родного и близкого человека. Бабушку Нонна всегда старалась беречь и ограждать от всех неприятностей. Нонна хорошо помнила, как после ухода мамы она чуть не потеряла и бабушку. Как же ей было страшно тогда! К счастью, в последнее время ничего серьёзного, а тем более неприятного в их жизни не происходило. Но Нонна твёрдо усвоила – бабушку нужно беречь.

К утру Нонна приняла твёрдое решение – обратиться к хорошему детективу и помочь Даниле Ильичу выйти из истории с убийством его жены с наименьшими потерями. К тому же она не хотела, чтобы хоть малейшее тёмное пятнышко легло на имя Софии Александровны. Но принять решение порой намного легче, чем его исполнить. Среди знакомых Нонны не было никого, связанного хоть как-то с правоохранительной сферой. Не считая, конечно, совсем недавнего знакомого – следователя Наполеонова.