лесовик вообще людей не жалует, а я нахожусь в мертвой хватке его монстра. Уверенности это точно не добавляло. Я вообще с трудом сдерживала историку — от нее отвлекал отвратительный запах из пасти Огурчика. Точно ведь жрет всякую гадость. А я не гадость. И не нужно на меня так плотоядно посматривать.

И ладно бы хоть краюху хлеба с собой прихватила. Тогда и разговор бы по-другому можно было вести. А так остается только извиняться и просить милости.

— Давненько ко мне не забредали ведьмы, — сощурился лесовик и усмехнулся, проигнорировав мою просьбу. — Неужто Шаболданская уже и вас ко мне подсылать начала? Странно это.

— Что?! — удивилась я. — При чем тут госпожа Шаболданская?

— Канюка, смотри, как эта ведьма глазки пучит, — обратился он к своей зверюшке, которую продолжал поглаживать. — Неужто не врет?

— А зачем мне вам врать?

— Знала бы ты, кого только ко мне эта змеюка ни подсылала и что только мне ни врали…

— А зачем?

— Что зачем?

— Зачем она к вам подсылала?

— Как это зачем? — возмутился старик и чуть подпрыгнул на месте. — Зверушки ей мои нужны, травы, да ягоды особые, что токмо тут и растут. И еще… — старик замолчал и зло на меня зыркнул, — кое-что. Токмо кукиш этой старой кошелке!

— За что же ты ее, лесной хозяин, так не любишь?

Я постаралась удобнее устроиться на руках монстра, завозилась, и неожиданно он сам перехватил меня под спину и уложил на свою лапищу, как ребенка. Только вторую положил так, что его когти находились в опасной близости от моей шеи. Жуть!

— А за что мне ее любить? Обманула она меня, и не раз. Потом извести хотела. Зверье мое обижала, — жаловался лесовик, наглаживая свою — или своего? — Канюку.

Из зарослей вывалился дракон. Одежды на нем по-прежнему не было, только ремень болтался на бедрах и небольшая полоска ткани около пряжки символически прикрывала самое интересное. Ну и сапоги. Про них-то я и забыла. Вот и весь наряд грозного дракона.

Дракон с беспокойством оглядел лесовика и меня в лапах чудовища.

— Доброго тебе вечера, лесной хозяин. Рад, что с ведьмой все в порядке… — с едва прикрытой угрозой в голосе произнес он.

— Да что с ней будет? Пока не узнаю, что вы здесь забыли, жить будете. И сверкать на меня своими зенками не нужно. И не таких видали! Я ж тебя даже тропами кружными почти не водил. Мне разъяренный дракон в лесу не нужон. Пока…

— И ты нам не угрожай, лесовик. Не давали мы повода на нас яриться. Пока… — сузил глаза дракон.

— Канюка, ты гля, какой борзый гость к нам заявился, — хмыкнул лесовик и снова погладил свою кляксу. — Вот если б они чин по чину пришли… да как положено приветили старого лесовика…

— Извиняй нас, лесной хозяин, — правильно поняв паузы старичка, дракон и низко ему поклонился. Чем вверг меня в немалое удивление. Очень сомневаюсь, что каждый дракон в курсе, как правильно общаться с нечистью. — Я к тебе на неделе планировал прийти, но случай… привел раньше.

По тому, как в мою сторону блеснули смехом глаза лесовика, я поняла, что тот понял, что это за «случай».

— А что, этот «случай» даже одеться тебе не дал? — скрипуче рассмеялся дедок.

— Нет, скорее этот «случай» меня раздел и не дал… — пожаловался дракон. И когда я, не веря своим ушам, хотела возмутиться, добавил: — времени одеться.

Лесовик скрипуче рассмеялся:

— Интересно нынче живет молодежь. Токмо… — внезапно он перестал посмеиваться и его глаза сузились, — я на свою территорию уже давно никого не пущаю. Не верю я, что вы сюда без наущения Шаболданской приперлись.

— А вот и без всяких наущений, — спокойно ответил дракон. — Госпожа Шаболданская покинула стены академии, и теперь я ректор этого заведения.

— Ты?! Ректор?! — вытаращился на него лесовик и перевел взгляд на меня.

Я только плечами пожала. Да, мол, он.

— А мы с девочками по обмену приехали, — призналась я. — Сегодня. Утром.

Лесовик снова посмотрел на ректора, на меня и внезапно… расхохотался. Да так, что лежавшая до этого на его коленях Канюка перепугалась и рванула куда-то в чащу.

— У-узнаю ведьм! — хохотал он. — Утром!.. А к ночи ректор уже бубенчиками в лесу звенит. Ха-ха-ха! Не-е-ет, старая карга на такую придумку была не способна. — И, понемногу успокаиваясь, вытер чересчур длинными узловатыми пальцами выступившую на глазах влагу.

— Матильда, — тем временем раздраженно раздувая ноздри, обратился ко мне дракон, — вот скажи, почему каждый раз, когда я тебя вижу, нахожу на руках каких-то мужиков!

От удивления мои брови взлетели вверх, и я посмотрела в глаза такого же удивленного монстра.

— Это не мужик! — Выражение морды чудовища стало обиженным, и я поняла, что нужно исправляться. Знаю я, чем заканчиваются его обиды. И покосилась на его когти. — В смысле, мужик. Еще какой! — я даже руку, сжатую в кулак, подняла вверх и потрясла ею для наглядности. — А после того, как я тебя побрила, в этом не осталось никаких сомнений, — решила я уж точно умаслить монстра, но явно сказала что-то не то, потому что он обиженно засопел. — Ты это, не переживай! Скоро обрастешь, зато, пока будешь таким ходить, все самки успеют оценить, что… ты мужик ого-го! Раньше-то в волосах ничего толком было и не разглядеть, — продолжала я нести полную ахинею, но остановиться не могла. А я бы посмотрела на того, кто бы смог остаться хладнокровным, когда у его шеи блестят кинжального вида когти!

Лесовик все это время хохотал:

— Ох, и сильная у тебя ведьма! Когда-то урунгузы создавались, чтобы противостоять таким, как они. При обычной ведьминой атаке он разве что почесался бы и полностью отбил любое проклятие, а тут на те — облысел, а главное при этом не убил негодяйку и сейчас, вона, держит и не рычит. Объяснить этого не могу, но ты бы, дракон, напрягся, что ли. Мужик он и есть мужик.

Мы с Огурчиком с ужасом переглянулись. Ему худая лысая самка на прямых ногах явно пришлась не по нутру. Лесовик, глядя на нас, снова расхохотался, хлопая себя ладонями по ляжкам.

Лапы монстра ослабли и разжались. Я чуть не упала, но смогла сгруппироваться. Хорошо хоть не отбросил меня, и на том спасибо. Я смогла встать на ноги и, опасливо на него косясь, сделала небольшой шажок прочь. Что примечательно, монстр тоже сместился от меня чуть подальше, чем привел лесовика в полнейший восторг.

— Уху-ху-у-у, — наконец пришел в себя он после очередного приступа смеха. — Давненько я так не смеялся.