памяти пункт Б.

Размышляя в таком ключе, я подъехал к недостроенной гостинице.

На часах — без пяти одиннадцать.

Территория будущего отеля огорожена металлическим забором. Перемигиваются огоньками башенные краны, что-то громыхает и гудит. Работа не прекращается даже ночью.

Миновав стройплощадку, я попадаю на набережную. Это прогулочная бетонная дорожка с фонарями и пальмами. Фонари горят, но везде лужи, дует ледяной ветер. Хорошо, что я в балаклаве, она неплохо согревает в такую погоду.

Куда ни посмотри — пусто.

На добрый километр в обе стороны нет ни одного психопата, который бы выдвинулся на прогулку. Верхушки пальм связаны верёвками, рестораны и аттракционы мертвы.

Приближаюсь к каменному парапету.

Мощное ограждение, способное выдержать удары больших волн.

Склон набережной укреплён обломками скальной породы, ниже должен находиться галечный пляж… но сейчас там вода. В тусклом свете фонарей я вижу, как огромные чёрные валы обрушиваются на берег и нехотя отползают. Вслед за волнами убегают ручейки воды, слышится шорох гальки.

Поворачиваю голову влево.

Непонятное сооружение, смахивающее на корабль пришельцев. Влажно поблёскивающие плиты тротуара. Несколько бетонных лавочек. И протянутый в ревущую тьму пирс, вокруг опорных столбов которого бушует стихия.

Обогнув здание, я спустился по широким ступеням и двинулся прямо в море. Ну, так это выглядело. Косые росчерки дождя, шквалистые порывы, долетающие снизу брызги.

Чайку бы…

С малиновым вареньем.

Пирс оказался старым, но добротным. Основательным. Такой снесёт разве что цунами от рухнувшего метеорита. Сталь, бетон и ограждение в виде столбиков с протянутыми через них канатами.

Я остановился на квадратной площадке и стал любоваться морем.

Наверное, так чувствуют себя посетители в музее Айвазовского.

Человек, с которым я должен был встретиться, появился из ниоткуда. Просто сгустился посреди пирса, обрёл плотность и, увидев меня, направился к квадратной платформе.

Бросаю взгляд на часы.

Одна минута двенадцатого.

Для Фазиса — удивительная пунктуальность.

— Карлик-нос у Буратино гейша! — прокричал я, стараясь перекрыть голосом вой бури.

Мелькнула интересная мысль по поводу Буратино, написанного советским автором, но я загнал всё это подальше. Сейчас подобная муть не имела решительно никакого значения.

Рептилоид не носил балаклаву.

Просто замотался в шарф по самые глаза.

— Гномы построили баржу, — услышал я в ответ.

Адепт тайного учения предпочитал носить чёрное пальто, вязаную шапку и длинный шарф. Тоже чёрный. У пояса болтались ножны с одноручным мечом.

— Слушаю внимательно, — голос показался мне глухим и слегка хрипловатым.

Делаю шаг вперёд и молниеносным движением выбрасываю руку с танто. Всё это время я держал нож за спиной. Остриё упирается в подбородок Рептилии, а моя левая ладонь ложится на рукоять меча, который по-прежнему находился в ножнах.

— Только попробуй дёрнуться.

— Очумел?

— Руку. Убрал. Нахрен. — Раздельно произнёс я. — Сейчас ты будешь отвечать на мои вопросы. Быстро, не задумываясь. Попытаешься прыгнуть — завалю. Понятно?

Кивнуть он не мог.

Нащупав пряжку-фаст на поясе ушлёпка, я отстегнул ножны. Меч упал на бетон, и я тут же отшвырнул его ногой к краю платформы.

— Стой смирно.

— Ты не Вася, — догадался Средний.

— Я ужас, летящий на крыльях ночи. Стоять!

Увидев по глазам, что прыгун решил сконцентрироваться на перемещении, я резко ударил его в солнечное сплетение. У мужика перехватило дух, а я вновь приставил лезвие к его горлу.

— Даже не думай. Как тебя зовут?

— Иван.

— Предсказуемо. Как выйти на связь со Старшими?

Молчание.

— Сейчас я начну тебе что-нибудь отрезать, Иван. Лучше меня не злить, заруби себе это на носу. Кстати, он первый на очереди.

Прозвучало двусмысленно.

— Кто сказал, что ты начнёшь? — решил удивить меня Иван.

И тут же телепортировался.

Я, признаться, не ожидал такой резкости. Мой нож провалился в пустоту, а тело по инерции сделало шаг вперёд. Волна злости не успела подняться — у меня возникли новые проблемы.

Прыгун вовсе не планировал удирать с поля боя. Он переместился на несколько метров влево, поднял отстёгнутые ножны и вытащил меч. Выглядело эффектно.

— Сергей Иванов, — в голосе Средней Рептилии прозвучала насмешка. — Легендарный убийца Фазиса. Так называемый Кромсатель. Я сразу догадался, кто ты. Слишком много шума. Пора это заканчивать.

В голове пронеслись варианты.

Убивать этого чувака нельзя. Сильно калечить — тоже. Но надо учитывать, что он перемещается молниеносно, и привычные методы допроса не сработают.

В голове созрел новый план.

— Иди сюда, — сказал я. — Меньше слов.

Иван был хорош.

Стремительные атаки, точные выпады, гибкость и мощь. Сразу видно крутую фехтовальную школу. И в обычном бою он мог бы со мной потягаться на равных, хотя в итоге я бы его разделал. Но у меня всегда припасены тузы в рукаве. Например, проницаемость.

Я позволил сопернику провести пару стремительных атак, уклоняясь от них на пределе возможного и оценивая манеру боя рептилоида. Затем подставился под удар, сделав половину своего туловища нематериальной. Сектант раскрылся, и в этот момент я выбросил левую руку. Вогнал ребро ладони в шею и подхватил обмякшее тело.

Сонная артерия — коварное место.

Если сила удара рассчитана правильно, человек теряет сознание.

Ненадолго, к сожалению.

А вот для отключения рептилоида «надолго» мне придётся затратить определённые усилия. Для начала — уложить пациента на бетон в правильном положении. После этого расстегнуть ему пальто, размотать шарф и отыскать малоизвестную точку, о которой почти никто никогда не слышал. Действуя с помощью акупунктуры, я мог бы уложить этого хмыря на всю ночь, вот только у меня не было игл под рукой. Не разжился, каюсь. Приходится экспериментировать, что я не люблю.

Это вам не Врата Духа на запястье и прочие детские шалости. Тот, кто мне показал эту точку несколько столетий назад, именовал её Вселенским Спокойствием. На китайском, разумеется, это звучало красиво.

Втыкаю в шею рептилоида мизинец, делаю его проницаемым и вкачиваю немного ки. Это по наитию, я никогда так раньше не работал. Умереть Иван не умрёт, но может впасть в глубокую кому, если я переборщу…

Не переборщил.

Дыхание прыгуна стало ровным, пульс замедлился, на лице появилось выражение умиротворённости.

Это Вселенское Спокойствие, детка.

Меч сектанта отправляется в бушующие воды. Танто — в ножны. Упырь оказывается неожиданно лёгким и сухощавым, но я всё равно изрядно напрягся, пока дотащил его до микроавтобуса. Всё дело в том, что одежда моего спящего врага промокла и потяжелела. Да и я устал за сегодняшний вечер. Отсутствие сна, медитации, урчание в животе…

Как мне это осточертело!

Забросив прыгуна на разложенную кровать в фургоне, задвигаю боковую дверь, обхожу машину и влезаю в водительское кресло.

На часах — половина двенадцатого.

Меня опять клонит в сон, но я встряхиваюсь. Опускаю боковое стекло, чтобы в кабине было холоднее. Печку включать нельзя. Есть риск заснуть и не проснуться, столкнувшись с какой-нибудь фурой на полном ходу.

Вырулив с парковки на трассу, устремляюсь к себе домой.

Удивительно, но по дороге на меня никто не нападает. Нет проекций, прыгунов и отмороженных бандитов. Я без приключений загоняю бус на парковку и ставлю его как можно ближе к лифтовым кабинам. Минут пятнадцать у меня уходит, чтобы затащить спящего Ивана в лифт, добраться до своего этажа, а потом доковылять до квартиры, держась рукой за стену. Рептилоид висит на моём плече, нежно обняв за шею. Случайному соседу показалось бы, что два друга возвращаются с попойки, причём один из них явно перебрал лишнего.

В моей голове звучит голос Бродяги:

Сергей, ты уверен, что этого человека надо впускать?

Уверен. Открывай.

Дверь отворилась без видимого участия моих соседей.

Я затащил фанатика внутрь, опустил на плиты и нащупал выключатель. Вспыхнул свет. И почти тут же на втором уровне нашего дуплекса раздались шаги, после чего я увидел ноги Джан. Морфистка сбежала по лестнице и подозрительно уставилась на «гостя».

— Это кто?

— Иван, — скидываю обувь и мокрую одежду. — Некоторое время он поживёт с нами.

Рептилоид выглядел то ли удолбанным в хлам нариком, то ли злоупотребившим медитацией одарённым. Он не храпел, не двигался, ровно дышал.

— Некоторое время? — морфистка искренне не понимала, что происходит.

— Часов шесть, — говорю я. — И сразу отправим его на корм рыбам.

— Издеваешься, — девушка начала закипать.

— И не думал. — Подхожу к соседке, беру её за руку и ловлю взгляд. — Он из Чёрного Ока. И его нужно допросить. Если мы вытянем нужную информацию, то выйдем на тех, кто отдал приказ о моей ликвидации.

— Почему здесь? — всё ещё недоумевала Джан.

— Потому