- В «Ванили». - Я вздохнула с облегчением: кажется, мне удалось избежать Динечкиной обиды.

Потом позвонил Фролкин и сбивчиво извинился за вчерашнее.

- Не берите в голову, Глеб. - Теперь я могла позволить себе быть великодушной: деньги мирно лежали на моем счету.

- Кстати, я у вас телефон вчера не оставил? - После «беседы» с Максом Фролкин снова стал обращаться ко мне на «вы».

- Нет, - соврала я не из вредности, а скорее из лени: неохота было заниматься возвращением мобильника.

Американец приехал ровно в восемь.

- Hi, glamorous. You are such a star. - Он вышел из черного «Infinity» и открыл передо мной дверь.

- Thanks, dear. How are you? - Я посмотрела на своего ухажера и решила: cool.

Да, мы на самом деле круто смотримся вместе: высокий шатен в темно-синих джинсах и белой рубашке с закатанными по локоть рукавами и загорелая брюнетка в смелом ультрамариновом платье. Да, нам действительно идет новый джип и модный ресторан. Да, мы как нельзя лучше вписываемся в формулу: young-rich-beautiful.

Но мне на это насрать! Мне нужен Забелин! А Алекс - это инструмент, tool, средство. Sorry, babe, но так уж устроена жизнь.

В «Ванили», как всегда, много пафосного сброда. Такая публика навевает на меня скуку. Развлекают разве что церковники: те чинно сидят за богато уставленным столом, басят и жрут. Неспешно и сладострастно. Да, любят отцы нашей церкви «Ванильку». И вкусно, и степенно, и от храма Христа Спасителя недалеко.

Алекс держался с простотой человека, который никому ничего не должен доказывать. И в этом тоже был свой снобизм. Он прекрасно разбирался в винах. Филе косули мы запивали «Barbaresco».

Выяснилось, что он любит Стравинского, джаз и европейское кино. Немного нетипично для американца, не правда ли?

Хотя, может, миллиардер - это уже вне национальности?

С Алексом мне было комфортно. Его я могла очаровывать спокойно и изящно, без напрягов, ведь он меня абсолютно не волновал. Я не отрываясь смотрела на него и думала о Забелине. Алекс часто отводит глаза. Похоже, смущается. А Андрей всегда смотрит в упор. Иногда от этого становится не по себе: кажется, что он читает мысли. Поэтому ему трудно врать. Алексу врать легко. Ему можно врать даже без слов. Я сижу, подперев щеку рукой, и делаю вид, что мне интересно все, что он говорит. А он верит. Верит, что мне действительно интересно. И его рассказ становится более эмоциональным. И вот я уже знаю, что по воскресеньям он играет в го, что два года он жил с китаянкой (и это был скандал), что его мать переехала в Лондон, а отец остался в Нью-Йорке.

- А почему ты выбрал Москву? - спросила я, рассчитывая услышать в ответ что-нибудь менее избитое, чем beautiful Russian girls.

- Мне нравится чувствовать себя иностранцем. Ты везде немного чужой, а я с детства не люблю быть своим парнем.

К тому же в России у «Мейтон Стил» есть ряд важных проектов, и мне удобнее курировать их отсюда.

Такая мотивация мне была понятна. Я сама пару месяцев в году проводила в Лондоне именно из этих соображений. Мне нравилось дистанцироваться от общества, а иностранцу это довольно просто. Достаточно сделать вид, что не знаешь языка.

- Ты ведь говоришь по-русски? - спросила я, заранее зная ответ.

- Немного.

- И никому в этом не признаешься?

- Зачем?

- Извини за то, что назвала тебя в клубе американским лохом. Сработало стереотипное мышление.

- Forget about it, - улыбнулся Алекс, и я подумала: хорошо бы с ним подружиться.

- Кстати, как Ольга?

- А что Ольга? - пожал плечами американец. - В ней нет класса.

По дороге домой он спросил:

- Когда мы снова увидимся?

- Не знаю. На днях я улетаю отдыхать.

- Далеко?

- Пока не решила.

- Поужинаем до твоего отъезда?

- О’кей.

Алекс немного помолчал, выключил музыку и, бросив на меня быстрый взгляд, спросил:

- Do you have a boy-friend?

- No.

- Good.

Подъехав к моему дому, он не попытался меня поцеловать или взять за руку. Умение ждать было одним из проявлений его хорошего воспитания. Забелин тоже умеет ждать, подумала я, выходя из машины. Вернее, не ждать, как этот американец, а выжидать, как затаившийся в кустах хищник.

Эх, Забелин-Забелин! У тебя есть два пути: ты либо проваливаешь из моих мыслей, либо женишься на мне! И уж если быть совсем откровенной, второй вариант - намного легче.

Глава 14

Завтракала я в «Галерее» в компании Соньки. В этот раз рыжуля была какая-то притихшая и задумчивая. Я ее не узнавала: пришла вовремя, ограничилась кофе с куском торта, говорила без повелительных интонаций в голосе. Даже агрессивно-сексуальный алый лак на ногтях сменила на девственно розовый. Ну прямо не Сонька, а степенная немецкая Марта!

Однако по-настоящему я начала удивляться, лишь когда выложила на стол конверт с деньгами. Сонькина правая рука инстинктивно дернулась в направлении кэша, но на полпути застыла и поспешно ретировалась под стол.

- Это твой гонорар. Там еще пятьсот сверху за оперативность.

При словах «пятьсот сверху» по лицу рыжей пробежала конвульсия: смесь алчности и чего-то непонятного. Ну не совести же, в конце концов?!

- Да что с тобой такое?!

- Борис и я. В общем, мы встречаемся.

- Блядь, Сонь! Такими шутками можно и убить! - вскрикнула я, вытирая с футболки кофе, которым поперхнулась.

- Я не шучу, мы на самом деле вместе. Серьезно, - отозвалась рыжая, стараясь не смотреть на конверт.

- Mama mia! Как такое могло произойти? - От изумления я принялась жестикулировать, как неаполитанская торговка.

- Сама не знаю. Сначала все было по-деловому: я его подсекла возле подъезда, когда он выходил на работу. Мы пару раз сходили в «Якиторию», а потом случился понос. И пошло-поехало.

- Понос? Какой еще понос?!

- Самый что ни на есть обычный. Ну, может, в жестковатой форме. Со свистом. Борю прихватило после того, как я влила ему в чай лошадиную дозу слабительного.

- Зачем?!

- Ты ж просила, чтоб он на работу забил. Вот я и пригласила его к себе на чаек, выпив который он каждые двадцать минут бегал к унитазу.

А в перерывах мы разговаривали. Обо всем. С ним мне было по-настоящему легко. Так прошли первые сутки. А потом Боря еще несколько дней провел у меня. Просто взял больничный и не пошел в офис. Мы хотели быть только вдвоем, понимаешь?

- А зачем? - спросила я, действительно не понимая. - Это же Бориска! Что-то вроде канцелярской скрепки. Ездит на метро, живет в ебенях, отдыхает в Геленджике. Он обычный. Заурядный. Среднестатистический.

- Он ответственный, начитанный, уважает женщин! - Наконец-то Сонька заговорила со свойственным ей