– Поймите, друг мой, не своей волей я пришел сюда, – заговорил кавалер, – только чаяниями отцов Церкви, кои пекутся о мощах, и только о мощах, что хранятся в кафедральном соборе, кажется, зовется он Ризенкирхе, я просто заберу оттуда раку с мощами святого Леопольда, и все. И мы уйдем.

– И понесете чуму по земле Ребенрее, нет, добрый мой господин, волею сеньора моего стою я здесь, чтобы такого не произошло; я не могу пропустить вас, – тут юноша сделал заметное ударение, – через свои посты. Я знаю, что еретики входят в город, но они туда идут через речной шлюз, вплавь.

– Так еретики туда проходят? – насторожился Волков.

– Еретики, бандиты, бароны-разбойники с севера, купчишки… Кого там только нет, но, насколько я знаю, все они бывают только на юге. В доках, в центре города и на севере все мертво, там улицы завалены трупами. Когда дует северный ветер, мы здесь задыхаемся от запаха мертвечины.

Волков встал:

– Значит, если я найду лодку и со своими людьми пойду в город через шлюз, то встречу там еретиков или бог еще знает кого?

Георг фон Пиллен тоже встал и развел руками: на все воля Божья.

– Скорее всего, мне с моими людьми сразу придется драться. А сколько там еретиков или бандитов, вы не знаете?

Георг фон Пиллен только покачал головой, он сожалел, но оказать помощь не мог. Вернее, мог.

– Господин Фолькоф, разместите людей и припасы в моем лагере, – произнес юноша. – Это все, что мне дозволено для вас сделать, а еще…

– Что?

– В трех милях вверх по реке, у старых доков для хлеба, стоят притопленные баржи, одна из них совсем новая.

– Спасибо. – Волков сгреб со стола деньги и протянул юноше руку.

– И еще, почту для себя честью пригласить вас на ужин. – Рыцарь Георг фон Пиллен пожал руку Божьему рыцарю Иерониму Фолькофу.

– Я буду не один, со мной будут дамы. Две.

– Дамы? – искренне удивился юноша.

Волков не ответил, улыбнулся и вышел из шатра.

Он нашел капитана Пруффа и сказал:

– В город нас через ворота не пустят, в трех милях от города есть новая притопленная баржа, наверное, придется плыть на ней до речных ворот.

– Терпеть не могу плавать, – ответил капитан раздраженно. – Какого черта, мы так не договаривались, если нельзя пройти посуху, то мы пойдем домой.

– Езжайте немедля и найдите мне баржу, и даже не начинайте мне нытье про то, что мы так не договаривались.

– Скоро стемнеет.

– Так и не ждите этого, езжайте сейчас.

Пруфф зло фыркнул и пошел, а Волков, глядя ему вслед, подумал, что еще намается с этим капитаном.

Георг фон Пиллен не знал, чему больше удивляться, уму и знаниям чопорной и строгой госпожи Агнес или простоте и открытости госпожи Брунхильды, которая сразу перешла с ним на «ты». Юный рыцарь был книгочеем, но даже его удивляли знания совсем юной госпожи Агнес, которая запросто вспоминала огромные куски из учений пресвятого Луки Ланнского, могла сказать, сколько в человеке костей и как к ним крепятся мышцы, и по памяти цитировала любой псалом. Третий Форшнейдер его высочества принца Карла просидел бы с ней до утра и слушал бы ее и слушал, но при других обстоятельствах. А когда госпожа Брунхильда поправила вырез своей нижней рубахи так, что она сравнялась с лифом платья, обнажая при этом чуть ли не половину роскошной груди красавицы, умные слова госпожи Агнес почти перестали долетать до юноши и едва-едва задевали его разум. Да и как можно сохранять трезвый ум юноше, когда такая красавица говорит ему:

– Господин рыцарь, велите вашему человеку налить мне вина.

– Я сам налью вам, – вскакивал Георг фон Пиллен. – Для меня честь быть виночерпием такой прекрасной дамы.

– И себе налейте, – томно опускала взгляд девушка, – давайте выпьем, а то от умных речей нашей Агнес умом тронуться можно. Сижу – засыпаю.

– Госпожа Агнес очень умна, мне ее речи очень интересны, – отвечал юноша и заглядывал за лиф платья Брунхильды, когда лил ей вино в стакан.

Агнес же сидела, поджав губы, в этот момент она ненавидела свою товарку. Решившись, она во второй раз за вечер пригубила вина. Волков тоже почти не пил. Он время от времени давал темы для разговоров, оживлял беседу шутками, но не мешал вечеру. Он был самый старший за столом, кавалеру нравилось, как все складывалось.

– А откуда вы? Вы все из Ланна? – спросил Георг фон Пиллен.

– Нет, – сказал кавалер, – я издалека, с Северо-востока.

– А мы из Ребенрее, – сказала Агнес.

– Мы с Агнес из Рютте, – уточнила Брунхильда.

– Из Рютте? – удивился молодой рыцарь. – А вы слышали, что в Рютте выловили целый выводок упырей?

Волков молчал, Агнес глянула на него и тоже ничего не сказала, а Брунхильда молчать не стала.

– Так мы и видели все своими глазами, – она указала на Волкова, – господин наш их и ловил, каждую неделю на площади вешал. Страшные, аж ужас. А воняли как! Задохнуться можно от них. Хуже, чем в нужнике, воняли.

Георг фон Пиллен не мог понять, шутит ли госпожа Брунхильда или нет, и переводил взгляд с Волкова на Агнес и снова на Волкова.

– А потом и одного из главных, вурдалака, на старом кладбище нашел и сам его зарубил, – продолжала красавица, – из всех только один убежал, как его звали-то?.. – она жестом попросила Агнес помочь.

– Ла Реньи его звали, – напомнила Агнес.

– Точно, – вспомнила Брунхильда, – точно, ла Реньи, менестрель он был, так пел прекрасно, заслушаешься, а сам людей жрал.

– Говорят, дочь барона с ним сбежала, – добавила Агнес.

– Ну хватит, – оборвал их Волков.

– Почему же, пусть расскажут, мне очень интересно, у нас даже при дворе все про это говорили, – сказал молодой рыцарь. – Так вы принимали участие в поимке упырей, господин Фолькоф?

– Какое участие?! – возмутилась Агнес. – Он же их и ловил, наш господин был коннетаблем Рютте!

Георг фон Пиллен смотрел на Волкова, открыв рот и округлив глаза. И потом произнес:

– Так вы коннетабль Рютте?

Кавалер знал, каким будет следующий вопрос, и понимал, что избежать его не удастся, как бы ему ни хотелось не поднимать эту тему:

– Да, я служил барону фон Рютте.

– А Кранкль…

– Да, – кивнул Волков и добавил: – Конь, на котором я приехал, – конь Кранкля.

– И как вы не побоялись вступить в поединок с лучшим бойцом земли Ребенрее?

– Я не знал, что он лучший боец, и у меня не было выбора, если бы я отказался, они бы меня убили без поединка, да и оружие выбирал