— Я буду здесь, у двери, — сказал ей Чарльз и предостерегающе посмотрел на Генри.

Дверь за Марией закрылась, и Чарльз приготовился ждать, но мысль, что она находится наедине с Генри, будто раскаленным углем жгла его сердце. Он слишком хорошо знал порочную натуру Уинстона, понимал, что без борьбы тот не отступится от своей вожделенной цели, а потому не мог оставаться спокойным.

Оказавшись один на один со своим женихом, Мария каким-то образом внешне ухитрялась сохранять полную невозмутимость, хотя внутри у нее вес дрожало от страха. Его откровенно плотоядный взгляд, казалось, проникал сквозь ее одежду, и сна чала она непроизвольно съежилась. Затем в ее сознании произошел какой-то сдвиг, и внезапно она ощутила прилив сил и уверенность в себе. Генри предстал перед ней во всем своем безобразии, и она поняла, что не сможет вынести близости с таким человеком. Но даже если бы долгие годы, проведенные в гнусном разврате, не оставили бы на его внешности столь отвратительный след, в ее сердце настолько укоренилась симпатия к Чарльзу, что ей стало бесповоротно ясно: о браке с Генри не может быть и речи.

— Вы изменились, Мария, так выросли и расцвели… Наконец-то вы для меня созрели.

— Прошу вас не говорить мне подобные вещи. Я нахожу их оскорбительными.

— Мария, разве вы приехали сюда не для того, чтобы выйти за меня замуж?

— Нет, Генри. Я уехала из Франции, чтобы избежать ужасов, которые там происходят.

— Ах да! Об этом я как-то забыл.

Его легкомысленный тон разозлил Марию, и она не испугалась едва скрытой угрозы в его голосе. Теперь, поскольку решение было принято, она, как всегда при необходимости ответить на вызов, вновь обрела свойственное ей самообладание и уверенность. Его расплывшаяся, самодовольно усмехающаяся физиономия взбесила ее.

— Уж не хотите ли вы сказать, что берете назад свое решение выйти за меня замуж? Если так, я советую вам еще раз подумать.

Поняв, что Генри решил ее спровоцировать, Мария повернулась, собираясь открыть дверь и впустить Чарльза. Генри шагнул вперед и встал перед дверью. Они оказались стоящими лицом к лицу. Он смотрел на нее с откровенным восхищением. Она инстинктивно отпрянула, когда он протянул руку к ее лицу, пылающему от негодования.

— Извольте пропустить меня, — сдержанно сказала она.

— Не сейчас, дорогая моя. У меня имеется контракт о согласии вашего отца на нашу помолвку. Он целиком и полностью одобрил наш брак.

— Мой отец умер и больше не может распоряжаться моей судьбой, — решительно заявила Мария. — Не смейте ко мне прикасаться!

Он сладострастно улыбнулся.

— О, какие мы гордые! — Он позволил себе провести жирной ладонью по ее волосам и, увидев, как она вздрогнула, не возмутился, а только еще больше возбудился, почувствовав вызов в ее реакции. — Вижу, жизнь с вами не будет скучной. Мне нравится, когда у моих лошадок огонь в крови. Признаться, я приятно удивлен, что вы оказались такой же породы, а потому…

Мария не дала ему договорить.

— Генри, думаю, вы меня не понимаете! Все изменилось. За последние месяцы у меня появилось много возражений против нашего брака. Я не стану вашей женой. Извольте сию минуту пропустить меня, слышите!

— Вы слышали, Уинстон! — Ворвавшись в кабинет, вскричал Чарльз, до которого донесся голос Марии. При виде Генри, стоявшего рядом с нею, он испытал приступ невиданной ярости, смешанной с раскаянием за то, что привез ее сюда. — Достаточно, оставьте ее!

— Убирайтесь прочь, Осборн! — хрипло взревел Генри, стиснув могучие кулаки.

Он шагнул назад, и Мария тотчас подбежала к Чарльзу, у которого дергался на щеке нерв и светлые глаза сверкали от ярости. Казалось, воздух в кабинете раскалился от враждебного противостояния.

— Пожалуйста, Чарльз, пойдемте. Я не хочу устраивать сцену. Я сказала Генри, что не буду его женой, и пусть это будет окончательным решением дела.

— Я советую вам пересмотреть свое решение, — в бешенстве загремел Генри. — Иначе вам придется пожалеть, это я вам обещаю!

— Как вы можете ожидать, чтобы я вышла за вас, когда превратили свой дом в непристойный притон? Я никогда не стану вашей женой!

Генри бросил на Чарльза горящий ненавистью взгляд.

— Вы! Коварный, подлый предатель! Мне следовало знать, чего от вас ожидать. Вы должны были доставить в Англию Марию для меня, а не обнюхивать ее сам, как грязный, вероломный пес. Признаюсь, были у меня сомнения на ваш счет, да все в один голос твердили, что только вы сумеете благополучно вывезти Марию из Франции. Ловко вы, Осборн, обвели меня вокруг пальца! Прикинулись таким благородным, таким порядочным, а исподтишка смеялись надо мной, как самый законченный подлец!

— Думайте обо мне все, что вам угодно. Мне это безразлично. Что касается благополучия Марии, то вы не можете предъявить ко мне претензии, поскольку она уже в Англии и, как видите, живая и невредимая. Ставлю вас в известность, что я предложил Марии мою защиту и покровительство, она их приняла и на время остановится в моем доме. На этом считаю наш разговор оконченным.

Лицо Генри побагровело и будто распухло от злобы.

— Я не позволю увезти ее!

— Она не ваша собственность, чтобы ее удерживать.

— Нет, черт возьми, именно моя! — вспыхнул Генри, чувствуя, что долгожданное состояние уплывает у него из рук. — Я убью вас!

Чарльз с изумлением воззрился на него.

— Нет, Уинстон, не убьете. Пора вам научиться обуздывать свои страсти. Они уже не раз ставили вас и тяжелое положение.

— Предатель! Обманщик! Думаете, вы умник, а я дурак? — выкатив глаза и еще больше побагровев, рычал он. — Но вам она не достанется. Скорее я в аду ее увижу!

— Господи, сколько злобы! — с брезгливым отвращением бросил Чарльз. — Имейте в виду, это не очень полезно для пищеварения.

— Мария Монктон моя, моя, слышите! У меня есть оформленное по закону согласие ее отца. Я любил эту девушку и ждал целых шесть лет, чтобы жениться на ней, и меня не проведешь!

Чарльз презрительно усмехнулся:

— Любили? Ваши поступки по отношению к мисс Монктон говорят о чем угодно, только не о любви. Принимая во внимание то, что она увидела сейчас, стоит ли удивляться, что она изменила свое решение? Поймите, вы собственными руками вырыли себе эту яму. Леди больше не желает брака с вами — и кто станет ее в этом винить? Посмотрите на себя. — Он окинул Генри презрительным взглядом. — Вы — воплощенное бесчестье и позор. И вы думаете, что она вам принадлежит? Нет, милейший, у нее есть собственные желания и воля. Она не хочет быть с вами. Она уходит со мной.

— Черта с два!

— Я сопровождал Марию из Франции не столько по вашей просьбе, сколько ради ее отца, который был близким другом моего отца. Во Франции царит безудержный хаос и насилие. И будь они живы, они одобрили бы мой поступок.