Я знаю, о чем она думает. Ни с Федей, ни с Василисой у нас ничего общего. Никакой тест проводить не нужно, дабы понять, что мы друг другу не родные по крови. И в ее темных глазах отражается понимание. Не знаю, заметила ли Блажена, но Диана определенно детали подмечала. Как и почти пустую квартиру: минимум мебели, максимум свободного пространства. Самая заваленная комната у меня — детская спальня. Там игрушки, раскраски, всякий хлам вроде развивающих игр и рисунков Феди на стене. Еще алмазная вышивка Василисы.

Но в остальных помещениях ни фотографий, ни памятных вещиц. Пустая, холодная квартира, какой она и была до появления здесь двух мелких пакостников. И это видно сразу. Даже далеко ходить не нужно.

— Я думаю, она все понимает, — хмыкает Ди, вновь протягивая руку и осторожно касаясь кончиков волос Василисы. В этот раз она не убегает, не прячется. Но вцепилась в меня сильнее.

— Накрылся зоопарк, — задумчиво произношу, устало вздыхая и чувствуя, как Диана переплела наши пальцы. На мгновение это выбивает из колеи. Наши взгляды встречаются, и чувство, которое накрывает меня, совсем не такое, как в нашу первую встречу.

Что-то другое. Более теплое, что ли.

— Что ж, значит, сегодня у нас простое чаепитие. Начнем с малого, верно?

«До сих пор не могу поверить, что мамочки нет. Мы были очень близки. В детстве она часто позволяла спать в своей комнате, когда мне было страшно. Я утыкалась носом в мамину подушку и вдыхала аромат ее духов».

Я скучающе рисую крестики в пустых квадратах, сменяя их нулями. Настроение отвратительное. Не сказать, чтобы хоть разве в петлю, но хочется хотя бы немного покоя. Однако, кажется, не видать мне его.

Чертовы пронырливые соседи. Ненавижу людей, которые лезут в чужую жизнь.

— Шатаешься ночами, а дети дома голодные сидят. Бездельник, еще поди куришь и пьянствуешь! Вот она молодёжь, Маш. У-у-у, смотри, напишу на тебя в социальную службу, и отберут у тебя их.

Утренний разговор с соседкой этажом ниже только еще больше убедил меня в том, что иногда надо иметь ружье в сейфе. До сего момента многим плевать было на Федю с Василисой. Пока я не поругался с истеричкой мамашей, а затем и с ее сворой подружек на детской площадке. И все почему? Потому что дуры стояли женской группировкой у качелей, пока рядом без присмотра носился сын одной из этих клуш. Налетел на него совершенно случайно, даже не видел, как мелкий мне наперерез бросился, догоняя бабочку. В наушниках басы, в голове ни одной мысли.

Как итог: ревущая пятилетка, мамаши в панике, ссора на весь двор прямо посреди дня.

Что там ноет эта дамочка?

«…пытаюсь уснуть, но все равно вижу ее и тяну руку…»

Я содрогнулся в кресле и непроизвольно сжал подлокотники. Культ «Матери», созданный самими женщинами, невероятно силен в нашей стране. Вижу по бесконечным сообщениям и звонкам. Никто что-то не плачется: «Мой папа скончался, помогите». Нет, мама.

— Не пробовали «Новопассит» пропить, раз такая впечатлительная, — вырывается у меня прежде, чем успеваю себя остановить.

Слушательница на том конце резко обрывает свою слезливую драму и удивленно замолкает. Солнышко тоже ошарашена, а наш оператор за прозрачным стеклом с моей стороны машет мне руками, требуя прекратить разговор. Хер вам. Хотела душещипательную беседу? Получи и распишись!

«Простите… я не имела в виду», — лопочет на том конце очередная несчастная, пока я с силой сжимаю кружку с кофе.

— Не прощаю, — сухо отвечаю в микрофон, резко обрывая. — У нас, эгоистов, вообще никакой жалости к таким нытикам. Серьезно? Мамочка умерла? И как давно? Три года, дамочка, алло! Пора завязывать реветь в подушку!

— Никита!

Голос у Солнышка звучит громче обычного. Она резка, совершенно не такая, какой я привык ее слышать. Но мне все равно. Меня понесло с первых же слов, и никакие «стоп-слова» сейчас не работают.

— Знаете, кого растила ваша мать? Раба! Своего маленького личного раба, который подтирал бы за ней говно и таскал утку, когда она сляжет, — наверное, мои слова делали больно женщине на том конце. Мне тоже было некомфортно. Давно забытые ощущения просыпались каждый раз, стоило спустить с поводка нужные эмоции.

— Она вас била? Или унижала? Да наверняка говорила, что вы жирная и ее позорите, если приносили не тот результат из школы. А он всегда не тот, ведь рабов никто не поощряет. Стакан воды и участь вечной сиделки по праву крови, — прошипел я.

— Никита, прекрати немедля! — Солнышко рявкнула так громко, что я резко замолчал. Тяжело дыша, оперся о стол и стащил наушники, слыша голос своей партнерши. Она вновь что-то говорила. Утешала плачущую на том конце женщину и обещала ей, что все наладится.

Ничего не наладится. Ибо все мы пожизненные должники нашим предкам. Родился? Уже должен! Одно понятие подменяется другим. И вот тебе кажется, будто так и должно быть. «Это не долг, а любовь», — утверждают все статьи диванных психологов. Мол, родная кровь не водица, и прочие поговорки.

— Что с тобой происходит? Дима едва не прервал звонок. Ты наговорил ей гадостей незаслуженно. Каждый переживает горе по-своему, — ее тихий голос вновь стал самым обычным. Прислоняюсь ладонями к двери, за которой скрыта Солнышко, и выдыхаю. Удар лбом о твердую поверхность немного прочищает мозги, пусть ненадолго.

— Хочу увидеть тебя, — произношу четко, формируя желание последних дней в реальность, облаченную в слова.

На прошлой неделе мы впятером пили чай на кухне. Диана была милой, Блажена громко смеялась, а дети были в восторге. Идея посетить зоопарк — это глоток свежего воздуха в их скучной жизни. Сама Солнышко в прошлый четверг порадовалась за нас, посоветовав вначале мне сходить с ними одному. Ведь так комфортнее, никаких посторонних. Так что всю субботу пришлось делать вид, будто меня забавляют обезьянки в клетках, восхищают полосатые большие кошки и смешат пингвины.

Я в очередной раз подумал о Блажене. Хотя зачем ей скрывать свою личность и врать мне про себя, если на прямой вопрос получил отрицательный ответ? Где-то в глубине подсознания что-то скреблось. Правда, до жирафов, подобных мне, доходит долго. По словам Ромы, у меня уровень эмпатии — табуретка деревянная. Именно так и заявил в воскресенье, когда я сказал, что животные меня ни разу не умиляют.

— Но ты все равно хороший парень, — поспешил утешить Сташенко.

В общем, я запутался. Блажена или не Блажена? И Диана — она такая странная. Рядом с ней хорошо и спокойно. Будто вернулся домой после долгого путешествия. Почти как с Солнцевой, хотя немного иначе. Чем больше я погружался в это общение, тем чаще ловил себя на мысли: оно мне нравится.

Они такие разные, но обе по-своему интересны.

Глупые сообщения в чате со смайлами и воскресный поход в приют к собачкам с кошечками — в этом вся Блажена.