— Расслабься, — посоветовал стоящий рядом телохранитель. — У нас есть время.

— Ты уверен? Охранник пожал плечами:

— Насколько я понимаю, прежде чем прийти сюда, он должен убить еще четырех человек.

— А если это уловка?

— Мне так не кажется. Короб лифтовой кабины миновал второй этаж. Гудел, надрываясь, мотор. Телохранитель, не глядя на Мишу, сказал негромко:

— Я обдумывал сложившуюся ситуацию, и у меня появились кое-какие соображения…

* * *

Саша вернулся часа через три, шлепнул на стол компьютерную распечатку — добрая сотня листов убористого текста. Присел, потер лоб, бормотнул:

— Облом. Волин придвинул распечатку, раскрыл на последней странице. Завершал список номер две тысячи пятьсот семьдесят семь.

— М-да, — в его голосе отчетливо прозвучало разочарование.

— Три сотни, говоришь? — Саша подавленно молчал. — И что, все значащиеся в списке люди — клиенты «нашего» банка?

— В том-то и дело, — ответил Саша. Задору у него явно поубавилось. — Оказывается, банк «Кредитный» обслуживает не только своих клиентов, но еще и клиентов других ведущих банков. Причем, — он указал на распечатку, — в списке только владельцы карточек, по которым зарегистрированы финансовые операции в течение последнего месяца. Полный список был бы раз в пять больше. Если не в десять. Одним словом, пролет, Аркадий Николаевич. Конкретный пролет. Волин пошелестел страницами, взял со стола красный маркер, принялся зачеркивать одну фамилию за другой, комментируя свои действия вслух:

— Так, для начала исключим всех женщин и мужчин, у которых на счете небольшие суммы. Убийца — человек богатый. Алла Ладожская наверняка в этом убедилась. Так-с, так-с, так-с… Пятнадцать тысяч долларов большая сумма?

— Ладожскую не устроила бы.

— Я тоже так думаю. — В течение получаса маркер вычеркивал строки. Некоторые страницы, сплошь покрытые красным, откладывались в сторону, для контраста. — Закончили, — наконец возвестил Волин. — Смотри-ка, не так уж много их и осталось. Процентов семьдесят выбыло. Теперь проведем «возрастной отбор». По показаниям подруги…

— Наташи, — подсказал Саша. Оперативника словно реанимировали. На щеках заиграл здоровый румянец, в глазах вновь зажегся огонек азарта.

— Наташи, — кивнул Волин, — и троих подростков. Наш «подопечный» довольно молод. Остановимся на возрасте… ну, скажем, двадцать пять тире сорок лет. Как говорится, мужчина «в самом расцвете сил». — И снова маркер пошел «гулять» по строчкам. — Посмо-отрим. — Волин перелистал ощутимо «похудевший» список. — Сколько осталось? Человек триста?

— Примерно, — подтвердил Саша, взирая на внушительную стопу «отработанных» страниц.

— Ты не туда смотри, — Волин хлопнул ладонью по стопке и потряс оставшимися листами. — Ты сюда смотри. Те нас уже не интересуют. Убийца вот здесь, — он снова тряхнул списком. — Часть отсеется после того, как Лева привезет сводку из ГАИ. Выбросим владельцев отечественных машин…

— А что, среди богатых есть и такие?

— Встречаются. Затем исключим хозяев иномарок светлых оттенков, лимузинов и малолитражек. Останется, думаю, около двух десятков потенциальных кандидатов в маньяки. — Волин посмотрел на оперативника. — Как тебе расклад?

— Шикарный, — искренне похвалил Саша. — Скорее бы уж Левка вернулся. Да, кстати, я поинтересовался и у управляющего, и у девиц в зале. Все в один голос утверждают, что во вторник Ладожская была на работе. Так что эксперты облажались. Намылили бы вы им шею, Аркадий Николаевич. Они ведь своим заключением нам все дело развалят.

* * *

— Я не хочу! — заявила Маринка бескомпромиссно. — Слышите? Не хочу! И не стану этого делать! Ни за какие коврижки! Она расхаживала по комнате, а Миша стоял, привалившись плечом к стене, и курил, уставясь в пол. Он никак не ожидал, что предложение, высказанное телохранителем, вызовет столь бурную реакцию. Охранник стоял в дверях, вид у него был совершенно спокойный.

— Но почему? — спросил Миша. — Тебя повсюду будет сопровождать телохранитель. Никакого риска!

— Расскажи об этом моей домашней хозяйке. «Никакого риска!» От кого я это слышу? — Маринка остановилась и повернулась к мужчинам. — Сколько еще народу должен убить этот психопат, чтобы вы наконец поняли: он опасен! По-настоящему, смертельно опасен!

— Мы прекрасно это понимаем, — подал голос телохранитель.

— И именно поэтому предлагаем вам продолжать ходить на работу.

— Я тоже понимаю и именно поэтому говорю: ни за что! Пока он не будет пойман, я и шагу не сделаю за порог квартиры.

— Позвольте мне закончить, — не повышая голоса, продолжал охранник. — Дело в том, что этот «Боря» хитер, осторожен и очень умен. Вы ни разу не задавались вопросом, зачем он звонит вам? Зачем он приходил в вашу квартиру? Зачем назвал свое имя в беседе с покойной хозяйкой? Зачем он написал цифру на стенке шкафа? Маринка смотрела на него, скрывая за возмущением растерянность. Ей ни разу и в голову не пришло задуматься: если этот тип, «братец Боря», действительно решил ее убить, то зачем вся эта комедия с телефонными звонками, цифрой и прочим бредом?

— Чего он добивается? — продолжал размеренно и тихо вещать телохранитель. — Я вам скажу. Он хочет напугать вас. И напугать так, чтобы вы забились в какой-нибудь темный угол, вроде этой квартиры, и не показывали оттуда носа. И тут само собой возникает следующее «зачем». Зачем ему ваш страх? Он умен и хитер, а значит, ничего не делает зря. «Боря» — не ваш знакомый. Иначе ему ничего не стоило бы разыграть случайную встречу в «большом городе», под этим соусом заманить вас в тихое, безлюдное место и там преспокойно убить. Он не ваш враг «по жизни» — насколько мне известно, до приезда в Москву вы жили в глубинке. Вряд ли у вас имеется такой враг, который ради мести, или что уж им движет, поехал в другой город. «Братец Боря» слишком умен, чтобы допустить подобную ошибку. Во-первых, он сразу же лишается даже самого шаткого алиби, во-вторых, у него здесь нет ни друзей, ни знакомых. Никого, кто мог бы помочь ему. А ведь «Боря» сумел выяснить, где вы живете, узнал имя и фамилию, расписание работы, привычки. Он точно знает, на какие рычаги надо нажать, чтобы причинить вам максимальную боль. «Братец Боря» ждет вашего страха. Почему? Да потому, что у него уже есть план относительно вашей смерти. И базируется он именно на страхе. На вашем страхе. Чтобы поймать этого парня, мы должны перехватить инициативу, взять ситуацию под контроль, заставить «Борю» играть по нашим правилам. А для этого необходимо действовать вопреки его плану. Маринка вяло опустилась в кресло, достала из пачки сигарету и принялась катать ее в пальцах.

— «Боря» хочет вас напугать? — продолжал телохранитель. — Отлично. А вы не боитесь. Ждет, что вы запретесь на семь замков? Превосходно. А вы продолжаете ходить на работу, как будто ничего не произошло. Проще говоря, ваши реакции должны быть неадекватны тем, на которые он рассчитывает. Необходимо, чтобы «Боря» растерялся. Растерянный человек уязвим. Преступник — тем более. Он подумает, что в его расчеты закралась ошибка и что информация о вашей жизни неверна. Дальше у «Бори» будет два выхода: либо действовать наобум, либо собрать о вас дополнительные сведения. Для этого ему придется подойти к вам вплотную, крутиться рядом. Что и будет самой крупной его ошибкой. Стоит «Боре» появиться в поле нашего зрения, — телохранитель щелкнул пальцами, — он готов. Я об этом позабочусь. Маринка потянулась за зажигалкой, взяла ее, щелкнула клапаном и несколько секунд смотрела на подрагивающий желто-голубой язычок огня. Она обдумывала услышанное. В рассуждениях охранника, безусловно, присутствовала логика. Что да, то да. Вообще-то подобные трюки у рыбаков называются ловлей «на живца». И она, Маринка, предлагается в качестве червячка. Приманки. Неприятное это занятие, надо заметить. Очень неприятное. Присутствует в нем гадостное ощущение манипуляторства. Ты — спорная шашка, которую двигают по доске сразу два игрока.