Высокие гости, почетный президент анимационного фестиваля и его спонсор, сообщили: у них серьезные проблемы. Рассматривается вопрос о досрочном прекращении мероприятия. Давят власти города, на которые давит верхушка министерства внутренних дел. Оказывается, в городе опасная обстановка. И принимать здесь иностранных гостей весьма затруднительно. И пока что главным организаторам предложено самим, по-хорошему сворачиваться. Но это же безобразие! Позор на весь мир! Никогда такого не было, чтобы главная премия никому не была вручена, чтобы не состоялось голосование, торжественное закрытие… Возмутительно! Доброму имени анимационного фестиваля будет нанесен непоправимый ущерб. И вы же понимаете, Верочка Алексеевна, что — да, и материальные убытки мы, устроители фестиваля, тоже понесем.

Молчание. Требуется подыгрывающий вопрос? Остатки вежливости заставили Веру выдавить из себя:

— И чем же я могу вам помочь?

Перебивая друг друга, Батюк и Мамсуров принялись осыпать Веру комплиментами. О, в том-то и дело, что только вы и можете, уважаемая. Мы ведь наслышаны о ваших способностях. О вас с оттенком чуть ли не мистическим говорят не только как о докторе, психотерапевте и психоаналитике. Вы столько раз распутывали такие истории, которые никто, казалось бы, не в состоянии был распутать… Мы понимаем… вознаграждение… Со своей стороны можем гарантировать…

Голова разболелась сильнее. Заныли виски, скулы. Доигралась со своей вежливостью.

— Пожалуйста, оставьте меня, — тихо, с трудом сказала Лученко.

-Что?!

— Выйдите. Закройте дверь. Оставьте меня в покое.

— Как же… Но… — удивленно сказал Мамсуров.

А Роман Батюк громогласно продекламировал:

— Нас не хотят! Мы здесь лишние! Пойдемте, Авраам Тембулатович, будем погибать вместе!

Вера болезненно поморщилась от громких звуков.

Едва они вышли, она села, нащупала ногой остывшие тапки, прошаркала ногами в ванную и умылась холодной водой. Лицо горело и болело. И сильно почему-то разнылся левый глаз. Вера посмотрела в зеркало: нормальный глаз, ничего в нем нет, никакой соринки. Не покраснел. Почему же так ноет глазное яблоко и левая надбровная дуга? Наверное, это иррадиация тройничного нерва. Плохо… Обычно она умела справляться не только с различными перепадами настроения, но и с физическими своими недомоганиями. Могла «побеседовать» с головой или любым другим органом, уговорить его не болеть, успокоить. А сейчас не хотела. Зачем? Кому это нужно? Для чего ей здоровье?

Загудел, завибрировал и заиграл мобильный телефон на тумбочке. Со всех ног (откуда силы взялись?) Вера бросилась к нему — наконец Андрей!!! — нажала кнопку, крикнула:

—Слушаю!

—Лученко Вера Алексеевна? — спросил незнакомый мужчина низким голосом, с уверенными начальственными интонациями.

— Да… — Она опустилась на кровать. Ноги ослабели.

— Буланов Игорь Вячеславович, помощник Дмитрия Петровича Абдулова. Есть к вам разговор. Можете приехать?

Вера разозлилась.

—А ресничками под коленками вам не пощекотать?

В трубке ошарашенно замолчали.

—Говорите, что нужно, — отчеканила Вера. От ярости у нее даже как будто сил прибавилось. — Сейчас. У вас ровно минута.

—Хорошо, — торопливо сказал Буланов. Начальственных обертонов в его голосе поубавилось. — У нас серьезная проблема, очень серьезная. И помочь, судя по всему, можете только вы.

Ого! И эти туда же. Ну-ну, рассказывай, крутой ты мой. Излагай.

И он изложил. Подготовленная газетной статьей Лученко не удивилась. После вспышки ярости Абдулов впал в депрессию. И теперь весь его бизнес, вся бумажная империя под угрозой. Большинство дел было замкнуто на хозяина. Срываются поставки, рушатся сделки, конкуренты поднимают голову и перехватывают инициативу. Убытку каждый день на сотни тысяч долларов. А Дмитрий Петрович сидит у себя, молчит и пьет. Он очень любил Веронику, и мы ему сочувствуем… сожалеем… Но жизнь продолжается и требует своего. Мы, помощники Абдулова, то есть его команда… То есть… Мы очень обеспокоены («Ну да. В панике вы, а не в беспокойстве. В полной вы… мммм… яме».) Словом, просим вас, Вера Алексеевна, помочь. Ведь вы столько раз распутывали такие истории, которые… Дальше шел текст, удивительно похожий на недавно услышанный. Как будто они с Мамсуровым между собой договорились.

—Все? — спросила Лученко.

—Все…

—Будьте здоровы. — И она отключилась.

Он, видите ли, сидит, пьет и молчит, этот ваш Черный Абдулла. Очень хорошо. Молодец, умница. Правильно делает. Я тоже хочу сидеть у себя и молчать. И оставьте вы меня все в покое!..

Однако покой, как точно заметил поэт, нам только снится. Вихрем влетела в номер Завьялова:

— Ты что, подруга?! С ума сошла!

—Тише… — Вера закрыла уши ладонями, прислонилась к спинке широкой кровати.

Актриса в бешенстве заметалась по просторному номеру.

— Что же ты, Верка, так меня подводишь? Я только что выслушала от Батюка и Мамсурова черт-те что. И остальные ребята недовольны. Дескать, твоя подруга совсем не такая всемогущая! А я-то им наобещала. И гербарий Гончаровой Вера Лученко спасла, и в городском музее убийцу вычислила… Не смотри на меня так, я помню!.. В том самом музее, где меня саму, между прочим, чуть не убили. И распутала нити семейного преступления, происшедшего пятнадцать лет назад… Мол, не выдумки ли все это?

—Андрей пропал, — тихо сказала Вера. — Не отвечает по мобильному. Нет с ним связи…

—Ну и что?!

—Тихо, я же тебя прошу…

—Никуда он не денется! Подумаешь, связи нет! В первый раз, что ли? А что же мне теперь делать, какими глазами на людей смотреть?! А Кармен? А я? Между прочим, меня, твою подругу, тоже могут задержать по подозрению в убийстве! Ведь Эдика зарезали в моем номере. Мы с ним договорились вечером пожурчать, я его пригласила к себе, а потом забыла, пошла на просмотр… Короче, такие проблемы — и знаменитая Лученко отказывается помочь. Ты что, а? Больше никого никогда спасать не собираешься?

— Не знаю… Я плохо себя чувствую…

—А как я себя чувствую, это тебя интересует?! Какая же ты все-таки эгоистка, думаешь только о себе и своем Андрее. Бросаешь подругу в беде!

—Ты же только что сама вспомнила, как тебя чуть не убили. И я помогла.

— Так, значит, это я плохая, а ты хорошая?! Я тебя травмирую своей неблагодарностью, да?! Хорошо. Тогда ты мне больше не подруга. Все. Расстанемся… И зачем только я тебя с собой потащила!.. Не буду тебя больше нагружать своей неразборчивостью в связях, своими проблемами. Живи спокойно. Прощай! — пафосно воскликнула Лидия, оставаясь сидеть на месте.

Она еще долго и много говорила. Задавала вопросы и не дожидалась ответов. А когда Лидия ненадолго замолкала, Вера тоже молчала. Нечего было ей сказать. Она уже и не слушала, думала лишь о своем решении немедленно уезжать из Львова. Только не знала пока, возвращаться ли домой, в Киев, или ехать в Крым. Чтобы перерыть его сверху донизу. Без помощи интуиции, на одной силе воли.