– Это Харфилд-холл?

Элиза молча кивнула, слегка растерявшись, – в его взгляде сквозило восхищение.

– Я не догадывался, что вы его ненавидите, – заметил он тихо. – На ваших картинах он такой холодный, нежилой. Вы не думали о том, чтобы выставлять свои работы?

Элиза испустила короткий удивленный смешок и покачала головой.

– Должно быть, вы потратили на это много времени, – настаивал Мелвилл, – много сил.

– Я рисую для себя, что, впрочем, не снижает ценности моих трудов.

Мелвилл задержал на ней взгляд и продолжил бережно перебирать холсты. В его глазах светилось восхищение. Он отпускал комплименты столь изысканные, что Элиза, впитывая их, едва не забыла о собственной никчемности. Когда Мелвилл принялся разглядывать рисунки, которые Элиза не показывала никому, кроме Маргарет, она испугалась, но страх улетучился. Похвалы ошеломили ее, страстно захотелось услышать еще больше, и в результате она совершенно забыла о том, что же именно гость может обнаружить среди работ.

– Это я? – спросил Мелвилл, внезапно прервав изыскания.

– Стойте! – воскликнула Элиза, делая шаг вперед и протягивая руку.

Но было слишком поздно. Мелвилл уже вытащил тот рисунок и поднес его к свету, чтобы рассмотреть получше самого себя, кокетливо наклонившегося к леди Хёрли, а также недовольно взиравших на него миссис Винкворт и мистера Флетчера.

– Это и правда я!

– Мне… я… – пролепетала Элиза.

Что она могла сказать? Не отрицать же очевидное.

– Просто в тот вечер перед концертом… я обратила внимание, как вы… И я часто зарисовываю сценки, которые наблюдаю в течение дня. Надеюсь, вы не против…

– Замечательная точность, – сказал он, рассматривая изображение. – Впрочем, я льстил себе мыслью, что я немного выше.

Провалиться бы сейчас под землю! Но упрямый, бесполезный пол отказывался разверзаться под Элизой.

– Мы должны вернуться к остальным. Наше отсутствие заметят, – сказала она.

– Знаете, мистер Бервик уговаривает меня позировать ему для портрета, – задумчиво произнес Мелвилл, пропустив мимо ушей ее последние слова.

– Да, я слышала.

Элиза многозначительно положила руку на дверь.

– Я ответил отказом.

Она махнула в сторону лестничной площадки.

– Впрочем, мне говорили, что было бы полезно, – продолжил Мелвилл, – поместить портрет на первой странице моих книг.

– Может, поговорим об этом в другой раз?

– Вы бы взялись, если бы я попросил? – тихо произнес он, вглядываясь в глаза Элизы.

– Я не понимаю…

– Вы согласились бы написать мой портрет?

Кажется, он серьезен. Но этого не может быть!

– Не уверена, что понимаю соль вашей шутки, – сказала Элиза, – но прошу вас прекратить, и давайте вернемся к остальным.

– Я не шучу. Вы очень талантливы, точно передаете сходство и характеры персонажей, ничего не приукрашивая.

Элиза воззрилась на собеседника. В детстве она часто воображала подобные сцены: привлекательный молодой лорд настолько поражен ее искусством, что заказывает ей картину, а после делает предложение руки и сердца. Но такое не происходит в реальной жизни, лишь в несуразных мечтах. Даже если бы она обладала достаточными навыками (что не соответствует действительности), начались бы пересуды, общество сочло бы непристойным поведение леди, которая таким образом выставляет себя напоказ. Элиза провела ладонью по лбу – разболелась голова. Это уже слишком. После всего, что ей преподнес сегодняшний вечер, она не справится еще и с этим.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы согласились, – продолжил уговоры Мелвилл, когда Элиза промолчала.

– Я польщена, милорд, но лучше бы вы поискали профессионального художника.

– Из увиденного я заключаю, что вы и есть профессиональный художник.

– Но вы ведь недавно признались, что не считаете себя знатоком.

– Видите ли, я скромничал, – пояснил Мелвилл с улыбкой, на которую Элиза не ответила.

– Вынуждена отказаться.

– Почему?

– Слишком много причин. Это невозможно представить.

– Неужели?

Элизе хотелось, чтобы он прекратил уговоры. Даже один раз сложно отвергнуть предложение, которое ты страстно желаешь принять, не говоря уже о том, чтобы повторять отказ снова и снова.

– Вы очень добры, милорд, – сказала она. – Но, право, я далеко не так хороша, как вы меня оцениваете по доброте душевной. У меня не хватает образования, мои навыки никто не проверял. Кроме того, пойдут разговоры.

Мелвилл наклонил голову сначала в одну сторону, потом в другую.

– А вы сами хотите? – спросил он.

– Я… – потерянно вздохнула Элиза.

Если бы все было иначе, если бы мир был другим, она бы уже согласилась и даже сама предложила бы Мелвиллу по примеру мистера Бервика. Но пусть ей хотелось принять заказ, пусть она мечтала о подобной возможности с момента, когда научилась держать кисть, это не означало, что она просто может взяться за работу. Это немыслимо…

– Мне не следует на вас наседать, – сказал Мелвилл, не дождавшись ответа. – Если вы не хотите, это совершенно…

– Нет, – перебила его Элиза, – нет, я хочу… могла бы… – И снова притихла.

Мелвилл молча ждал, проявляя больше терпения, чем она от него ожидала, пока мучительно пыталась упорядочить мысли. Невозможно спокойно думать, когда тебя захлестывает шквал чувств. У нее не получалось.

– Пожалуй, мы можем… обсудить, – решилась она.

– Обожаю обсуждения, – мгновенно согласился Мелвилл и, наконец подчинившись ее просьбам, вышел следом за ней из салона и спустился по лестнице.

Элиза же вошла в гостиную, где обнаружила, что леди Каролина как раз подобралась к финалу забавного анекдота, в котором фигурировали парижская монахиня, перчатка и напольные часы. Маргарет расхохоталась. Леди Селуин и миссис Винкворт повернулись к вошедшей хозяйке.

– Вы хорошо себя чувствуете, миледи? – спросила миссис Винкворт.

– Спасибо. Вполне, – твердо ответила Элиза.

– Вы так долго отсутствовали, что мы уже начали беспокоиться.

– Пустяки.

– Мне послышалось или лорд Мелвилл тоже поднимался сюда? – поинтересовалась леди Селуин. – Я могла бы поклясться, что…

– Если вам чудятся посторонние звуки, – резко оборвала ее Элиза, – советую обратиться к доктору.

– Могу даже кое-кого порекомендовать. Леди Хёрли ручается за мистера Гиббса, – вставила словечко леди Каролина, лукаво поблескивая глазами над чашкой.

– Я не стала бы доверять суждениям леди Хёрли, – немедленно отозвалась миссис Винкворт, наклоняясь к леди Селуин. – Эта женщина – одна из чудачек Бата. Жеманничает, наряжается, но от нее отчетливо пахнет торгашеством. Мой муж иногда называет ее леди Хёрли-Чуморли.

Леди Селуин признательно захихикала.

– Как смешно, – бесцветным голосом произнесла Маргарет.

– Леди Хёрли очень добра к нам с Мелвиллом, – сказала леди Каролина, выгнув бровь.

Леди Селуин сразу перестала хихикать, а миссис Винкворт вспыхнула, однако, прежде чем хоть одна из них успела парировать, к дамам присоединились джентльмены. Элиза безмятежно улыбнулась вошедшим, но отводила глаза от Сомерсета. Она знала, что, если взглянет на него, к щекам снова прихлынет краска стыда и унижения.

– Приятно провели время за дижестивом? – спросила леди Селуин.

– Весьма и весьма, –