– Ну да, – ответила Старк с нотками горечи, – это должно быть только их делом… но, принимая во внимание, что речь идет о дочери президента и… руководителе ее службы безопасности… ты знаешь, все так сложно.

– Согласна, сложно. И все равно это никого не касается. Они должны решить все сами.

– Надеюсь, они смогут, – пылко сказала Паула. Она находилась в команде агентов, охраняющих Цаплю, с самого первого дня и в течение нескольких месяцев была в ней единственной женщиной. Старк наблюдала, как Блэр сквозь ночь рвалась к очередной незнакомке для быстрого необременительного секса, пока коммандер не заступила на свой пост. Теперь же все в корне изменилось. В лучшую сторону.

Савард улыбнулась, наблюдая, как беспокойство заполняет глаза Старк.

– Ты такая милая… я тебе говорила?

– Возможно, – усмехнулась Паула.

– У них все будет хорошо.

– Конечно, я знаю, – Старк расправила плечи. – Я рада, что ты не стала возражать против моего предложения обратиться к тебе за помощью. Я не знала, что коммандер решит лично ввести тебя в курс дела.

Рене взяла Паулу за руку и, когда их пальцы переплелись, стала чертить большим пальцем круги по ее руке.

– Ты все сделала правильно. Я рада, что ты подумала обо мне.

– Я думаю о тебе все время, – Старк покраснела, но ее голос был тверд, и она уверенно смотрела на Савард.

– Хорошо. Я оденусь, и ты отвезешь меня домой.

Савард аккуратно натянула штаны и стала думать, как застегнуть пуговицу и молнию одной рукой. Ее левая рука находилась в бандаже и была плотно прижата к груди.

– Мм… думаю, тут мне понадобится твоя помощь. Извини.

– Без проблем, – с легкостью согласилась Старк. Она подошла и стала осторожно застегивать молнию на брюках агента ФБР, стараясь не касаться гладкой кожи ее живота. Рене здоровой рукой придерживала больничный халат. Паула застегнула пуговицу и огляделась в поисках рубашки Рене.

Савард зацепила пальцами за пояс брюк Старк и игриво потянула ее к себе.

– Сейчас я должна придумать что-нибудь остроумное, чтобы сказать тебе, как я мечтаю о том, чтобы ты меня раздела.

Старк покраснела и взяла темно-синюю рубашку поло с кровати. Держа ее перед собой, она сказала:

– Так. Теперь, полагаю, мы должны снять твой бандаж, чтобы надеть рубашку, – и, нахмурившись, продолжила: – Это нормально? Не хочу причинить тебе боль.

– Я не смогу поднять руку. Нам нужно поискать рубашку на пуговицах, – ответила Савард. – Посмотри, в сумке есть что-нибудь подобное?

Паула быстро проверила содержимое спортивной сумки, которую сестра Рене принесла утром.

– Нет. Все надевается через голову.

– Ну, я не собираюсь уезжать отсюда в больничном халате, но и не останусь здесь дольше положенного. Ни на минуту. – Савард помолчала несколько секунд, а затем улыбнулась, ее глаза засверкали. – У нас одинаковый размер. Дай мне свою рубашку.

– Мою рубашку?!

– Ну, она же на пуговицах, сейчас это главное. А ты можешь надеть мою.

– Есть одна проблема, – сказала Старк, снова покраснев.

– Паула, я работаю в основном с мужчинами. Мой класс в академии ФБР на девяносто процентов состоял из мужчин. Немного пота, особенно твоего, меня не пугает.

– Проблема не в этом, – смущенно сказала Старк. – У меня… эээ… ничего под ней нет.

– Так даже лучше. Рубашка с бонусом. – Рене рассмеялась над выражением лица Паулы. – Сними жакет и дай мне свою чертову рубашку. Я хочу выбраться отсюда, и даже не проси меня закрывать глаза.

Старк скинула жакет и вытащила из черных брюк светло-голубую рубашку. Ее личное оружие находилось справа на поясе и, придерживая кобуру одной рукой, она медленно расстегивала пуговицы.

– Тебе помочь? – невинно спросила Савард.

– У тебя только одна рука, забыла? – теперь улыбнулась Старк. Ей нравилось волнение в расширившихся глазах Савард, наблюдавшей, как по мере расстегивания пуговиц ткань рубашки на ее груди все больше расходилась.

– Ты удивишься тому, что я могу делать одной рукой, – голос Рене был низким и немного хриплым. Она протянула руку, но Паула отстранилась.

– Я поняла.

– Не доверяешь мне? – поддразнила Рене. Ее взгляд был прикован к мускулистой грудной клетке и к небольшой, почти обнаженной, упругой груди.

– Нет, – тихо ответила Старк. – Я не доверяю себе.

– А я доверяю, – прошептала Рене, подходя к Пауле и целуя ее в губы. Она завладела ими, наслаждаясь пухлой мягкой нижней губой и легким соприкосновением обнаженной груди Старк своей груди. Было очень легко забыться в объятиях Паулы Старк. Она прервала поцелуй со вздохом сожаления с примесью удовольствия.

– Пора идти.

– У меня сегодня вечерняя смена, – хрипло выдавила Старк. Она протянула рубашку, не обращая внимания на свою наготу. Ее кожа была обжигающей, она хотела одного – прикосновения прохладных пальцев Рене. – Мне жаль.

– До которого часа?

– До полуночи.

– Я, пожалуй, немного подремлю, – Рене передала ей свою рубашку. – Можешь вернуть мне ее после работы.

Старк заулыбалась:

– Принято.

* * *

Вскоре после ухода Кэмерон, Блэр отложила палитру с кистями и набрала знакомый номер. Через минуту в трубке раздался женский голос.

– Алло?

Голос показался более низким, чем обычно, и Блэр ласково улыбнулась.

– И не говори, что я тебя разбудила. Сейчас середина дня, ты в курсе?

– Послушай, дорогая, некоторые из нас работают и ночью.

Блэр откинула голову назад и рассмеялась.

– О, пожалуйста, Дайан. Знаю я, чем ты занимаешься по ночам.

– Откуда? Может, я продавала одну из твоих картин? – с деланным негодованием спросила Дайан Бликер, деловой агент и близкая подруга Блэр. – И как ты узнала, что я спала?

– Если ты трудилась, как раб на галерах, в моих интересах, я ценю это. Если ты была занята другим, я с удовольствием выслушаю подробности.

– Где ты? – спросила Дайан, начиная потихоньку просыпаться.

– Я уже вернулась на Манхэттен.

– У тебя все хорошо?

Беспокойство в голосе подруги было искренним. За свою пятнадцатилетнюю дружбу они много раз ругались из-за женщины, но их глубокая искренняя привязанность друг к другу оставалась неизменной.

– Отлично, – поспешно заверила Блэр. – Если девушка, скрасившая твой вечер, сейчас не с тобой, я хотела бы увидеться.

– Хорошо, – ответила Дайан, обдумывая предложение. – Скажем, к тому времени, когда ты доберешься сюда, я буду свободна.