— Нет, — коротко бросил Кравцов.

— Конечно, идите, Аркадий Никифорович. Работа с бумагами — это святое, — сказала я невесело. Мне вспомнился мягкий уютный диванчик в его кабинете.

— Ох, задам я завтра Филюшкину, — затихали в коридоре его слова. — Три шкуры сдеру.

Игорь вновь лег на кушетку и захрапел. Вся эта возня ему была до фонаря. Я тяжело вздохнула — спать не придется, это точно…

Возможно, я переоценила ум и изворотливость преступника, но ночью он ничего не предпринял. Протирая слипающиеся глаза, я встала, взяла сумочку и побрела умыться.

Позавтракаю, просмотрю утренние записи с Зеленским, а затем посплю часа четыре на кушетке, твердо решила я.

В коридоре меня встретил свежий как огурчик Кравцов.

— Ну как, поймали бандита? — поинтересовался он весело.

— Почти, — буркнула я хмуро. — Вы, я вижу, в хорошем настроении.

— Да, с молоком все утряслось, — подмигнул он мне. — Идете в столовую?

— Да, только умоюсь. — Я толкнула дверь в женский туалет.

— Тогда присоединитесь, я буду уже там, — бросил мне Кравцов в спину.

Умываясь, я посмотрела на себя в зеркало и, ужаснувшись, подумала, что эта работа рано или поздно меня убьет — похожа на чучело. Из сумочки я достала тушь, помаду. Взглянула на ногти — ужас, лак начал облетать, единственный шанс спасти положение — покрасить заново…

Минут через двадцать в дурном настроении я вышла из заводоуправления. Заместитель начальника службы безопасности, Егор, курил рядом со своим «БМВ». Все те же засаленные джинсы, грязные всклокоченные волосы и небритость.

— Что, подставили моего шефа? — спросил он, поздоровавшись со мной. — Генерал с утра пораньше поймал нашего Илюшу и отодрал, как помойного кота.

— Кого? — не поняла я.

— Ну, Филюшкина, — сказал Егор с улыбкой.

— Надо было пост вовремя выставить, — сказала я без тени сожаления.

— Пост выставить, да что он даст, — скривился Егор. — Из-за этого поста Кравцов снял с шефа полтинник, а молоко-то не слили, пустили на творог.

— Советую обратиться в Европейский суд по правам человека, — сказала я со злой иронией.

— Ха-ха, смешно, — проворчал Егор. — Из-за вашей деятельности, чувствую, и меня скоро вздрючат.

— Работайте лучше, — бросила я и зашагала прочь. Егор что-то еще говорил, но я не слышала.

Еда в столовой показалась мне пресной, а Кравцов слишком шумным.

— Давайте минуту посидим в тишине, — предложила я ему, — мне надо подумать. — Он пожал плечами и принялся за свежую булочку с повидлом. Я молча поглощала еду, разглядывая пустой зал столовой. Из кухни неслись грохот, шум воды и приглушенные разговоры поварих.

— После обеда я еду в администрацию, — прервал молчание Кравцов. — Там будет совещание по лимитам на газ. Потом заеду в санэпидстанцию.

— Отлично, — пробормотала я. — Съезжу с вами, развеюсь.

Вместе мы вернулись в заводоуправление. Я посмотрела записи, потом включила режим реального времени передачи изображения с камер из директорского кабинета Зеленского и из его машины. К моему несчастью, подозреваемый не спешил исповедаться в своих грехах, спокойно сидел в своем кабинете и щелкал по клавишам компьютера. У меня прямо кулаки сжались от досады. Схватить бы его да вытрясти всю правду. Когда в душе улеглась буря, я улыбнулась одной интересной идее, зародившейся в мозгу. Пора расшевелить это болото. Рука нащупала в кармане сотовый. В бумажнике у меня лежало несколько сим-карт, изъятых у преступных элементов. Я вставила первую же попавшуюся на место своей и позвонила по рабочему телефону Зеленского. На экране компьютера директор Грачевского жиркомбината покосился на телефон, изучая номер на определителе. И только после четвертого звонка он взял трубку.

— Зеленский, слушаю, — раздался в динамике моего сотового бодрый голос.

— Здравствуйте, Антон Карпович. У меня имеются доказательства того, что вы заказали убийство финансового директора «Молочных рек» Павла Геворкяна. Вот лежу и думаю, что с ними делать. Может, обратиться в милицию? Как вы считаете? — повесила трубку, не позволив ему и заикнуться.

Некоторое время Зеленский сидел неподвижно, потом отнял от уха трубку и посмотрел на нее, как на неведомую зверушку.

— Что за дерьмо? — вырвалось у него. Посидев еще минуту с растерянным видом, Зеленский нажал на кнопку отбоя, затем набрал мой номер. Рассматривая извлеченную из сотового сим-карту, я догадывалась, что он слышит в трубке: «Абонент временно недоступен»… — Да что же это такое! — воскликнул Зеленский, сбросил звонок и опять набрал номер, но оказалось, что не мой, а какого-то знакомого по имени Оскар. Голос Зеленского звучал взволнованно: — Оскар, слушай, тут мне какая-то баба позвонила, сказала, что у нее есть доказательства, что я укокошил Пашку Геворкяна. Не знаешь, что бы это означало? — В кабинете повисло молчание. Зеленский слушал ответ собеседника.

Я аж изъерзалась вся, гадая, что он говорит, но повышать чувствительность микрофона не стала, опасаясь перегрузки, а задействовала прослушку в телефоне.

— Думаю, этот мракобес Кравцов специально ко мне кого-то подослал, — сказал Зеленский. — Он в последнее время стал болезненно подозрительным. Болтает о заговорщиках, а на самом-то деле довел оборудование до ручки и хочет, чтоб аварий не было, ищет виноватых.

— Антон Карпыч, не обращайте на него внимания, — услышала я голос Оскара по другому каналу. — Еще немного, и «Молочным рекам» конец. Он это предчувствует и бесится. Ему бы пустить прибыль на закупку оборудования, расширить ассортимент. Нет. Ему это на хрен не надо.

— Слушай, может, мне в милицию обратиться? — спросил у него Зеленский. — Ведь это как-никак клевета и попытка шантажа… Пусть прищемят хвост этому Кравцову.

— Лучше, когда в следующий раз они тебе позвонят, запиши разговор на пленку — и в прокуратуру прямиком, — посоветовал Зеленскому Оскар.

— Точно, так и сделаю. Это будет последней каплей для «Молочных рек», — мечтательно сказал Зеленский и хихикнул. — Слушай, а как у нас дела с безопасностью? Вдруг Кравцов, агонизируя, захочет потопить и нас? — спросил он теперь уже с явным испугом в голосе.

— У нас все отлично, — заверил его Оскар. — На днях собираюсь представить вам план по ужесточению мер безопасности. Если утвердите и проплатите, жиркомбинат вообще превратится в неприступную крепость.

— Неприступная крепость, скажешь тоже, — хмыкнула я, вспоминая ночной вояж. Дальнейший разговор Зеленского с шефом безопасности не дал мне ни крупицы полезной информации. Я отключила картинки, связь и погрузилась в размышления. Из разговора следовало, что Зеленский считает все неприятности на комбинате «Молочные реки» следствием изношенности оборудования. С самого начала я сомневалась, что Антон Карпович может пойти на убийство. Теперь же выходит, что он вообще кристально чист. Идем дальше. Если Зеленский не организовывал убийство Геворкяна, не нанимал диверсанта, то кто же это сделал? А сделал это тот, кому выгодно подвести предприятие к банкротству и захватить на нем власть или, по меньшей мере, сместить со своей должности Кравцова. Могут ли это сделать посторонние? Сомнительно. Ведь акции «Молочных рек» не распылены по мелким держателям, а находятся у троих человек. А значит, это или Тимур, брат Кравцова, или Портняжный. На собрании акционеров Портняжный и Тимур, объединившись, смогут сместить Кравцова, основываясь на неудовлетворительных итогах работы предприятия. Но это если Зеленский говорил правду, а не втирал очки начальнику службы безопасности. Однако независимо от правдивости директора Грачевского жиркомбината проверить Тимура и Портняжного стоит. Уж очень складно все выходит. Геворкяна убивают потому, что он узнает о планах заговорщиков. Нанятый диверсант шлет Кравцову угрожающее письмо, вымогает деньги, желая немного подкалымить.