— Стоп, — сказала я себе, — надо отдохнуть, а то так можно черт знает до чего дофантазироваться. — Я закрыла дверь на ключ, сняла пиджак и, удобно устроившись на кушетке, мгновенно отключилась.

Пробудилась я ровно в два по неслышному звонку своих внутренних часов. В зеркало лучше было вообще не смотреться. Блузка немного помялась, но под пиджаком будет не так заметно. А вот брюки из немнущегося материала практически не пострадали. Я быстро привела себя в надлежащий вид. В дверь осторожно постучались. До того, как открыть ее, я уже знала, что это Кравцов пришел по мою душу.

— Готовы, Евгения Максимовна? — бодро спросил он. — Карета, как говорится, уже ждет у подъезда.

— Раз ждет, значит, едем, — оптимистично заявила я, подхватывая сумочку. Поездка заняла у нас около двух часов и проходила по заведенному порядку. Сначала из джипа выскакивала я, быстро осматривалась, следом выходил Кравцов. Вдвоем мы входили в здание, и там директор посещал нужный ему кабинет, а я ждала в коридоре. Незаметно наступил конец рабочего дня — пять часов.

— Надо бы заехать на комбинат, проверить, как там дела, — сказал Кравцов с легкой обеспокоенностью, когда мы подходили к машине после санэпидстанции. Да и у меня самой душа была, признаться, не на месте. Мы сели в джип, и я попросила Кравцова познакомить меня с его братом Тимуром. Ему моя идея не понравилась. — Зачем это вам понадобилось?

— Я хочу узнать, кто ему сообщил о темных делах Геворкяна, — призналась я.

— Так он вам и сказал, — буркнул помрачневший Кравцов. — Забудьте об этом! Я запрещаю морочить голову Тимуру этой ерундой. У него и так забот полон рот.

Его бурные протесты подтвердили мои подозрения относительно осведомленности Кравцова о деятельности Геворкяна. Они на пару дурили остальных совладельцев «Молочных рек», прятали прибыль. Теперь же шеф не хочет, чтобы про его делишки пронюхала и я. Может, он сам и укокошил Геворкяна.

Машина ровно шла по проспекту в потоке других машин. Я внимательно следила за лицом Кравцова, пытаясь понять его замыслы.

— Работаешь, работаешь, создаешь, а потом приходит какой-то гад, и труд всей жизни разваливается на глазах, — болтал он без умолку о своей трудной судьбе. — Я ведь с самых низов начинал…

Нет, Кравцов не заказывал убийство Геворкяна, решила я, иначе к чему нанимать меня для своей защиты. Для отвода глаз, как свидетеля того, что на него самого покушались? Но я ничего подобного не видела и не могу являться свидетелем. Деньги вымогали, пытались завалить производство — это да. Если Кравцов запретил мне разговаривать с братом, то я побеседую с Портняжным при условии, конечно, что он захочет пойти со мной на контакт.

— Понимаете, наша продукция рассчитана на людей с небольшим достатком. Она дешевая, поэтому доступная, а бедных людей значительно больше, чем богатых, — продолжал Кравцов, в то время как мы въезжали на территорию предприятия. — Зеленский кичится, что у него ассортимент круче. А вы посмотрите, что чаще покупают в магазинах, его рожки или мои стаканчики?

— Совершенно с вами согласна, — поддакнула я.

Выбравшись из джипа, мы сразу пошли по территории, затем в цеха. Попова с главным технологом вовлекли Кравцова в дискуссию о качестве пищевых добавок и ароматизаторов, использовавшихся в различных сортах мороженого. Я подозвала к себе Владимира Калмыкова, заправлявшего автомат пленкой, и спросила, где мне найти того подозрительно умного наладчика, который везде сует нос.

— Он в ночную будет, сейчас его нет, — ответил Калмыков с несчастным лицом. — Я просил Попову поставить меня в другую смену, там коллектив получше, а она не поставила. Может, скажете ей, а? Я ведь вам помогаю.

— Хорошо, — пообещала я, однако выполнить обещание забыла, так как в цехе произошло очередное ЧП. Рабочие собрали линию кефира. Двое побежали включать, а один, странноватого вида слесарь, остался на месте следить за состоянием соединений, выкрикивая через каждые две минуты что-то нецензурное.

— Он всегда так, не обращайте внимания, — усмехнулся Калмыков, заметив мой удивленный взгляд. — Новенький, но думаю, долго не продержится.

Кравцов, не знавший особенностей своего рабочего, решил, что он чем-то взволнован, и подошел к нему. Вместо нормального ответа странный тип выдал поговорку, на девяносто процентов состоящую из мата.

— Я что-то не понял юмора, — разозлился Кравцов и посмотрел себе под ноги. — Что это за труба, не подскажете?

— Да хрен его знает. — Странноватый пожал плечами. Было похоже, что двухметровый поворот с приваренными по концам фланцами ему незнаком. Кравцов задрал вверх голову и заорал так, что Попова с технологом присели.

— Придурки! Вы забыли линию до конца собрать!

Я рванулась к нему, но опоздала на доли секунды. Мощная струя кефира из сотой трубы едва не смыла генерального директора «Молочных рек». Я остановилась, закрываясь от брызг. На другой стороне Попова схватилась за технолога, чтобы не упасть в обморок.

— Закрой задвижку! — крикнул странноватому Калмыков, но, поняв, что у него ступор, бросился сам к линии, вцепился в штурвал и стал бешено перебирать руками, вращая его. Тут же напор кефира иссяк. Без слов Кравцов пошел прочь, капая на пол ценным продуктом. Его дорогой костюм можно было смело выбрасывать. Лицо — сплошная кефирная маска, сквозь которую на окружающих таращились пылающие глаза директора. Я поспешила за ним. Двое рабочих, что бегали включать насосы, вскрикнув, попятились с нашего пути. Никто по дороге не отважился поинтересоваться, что случилось. Егор, протиравший тряпочкой ветровое стекло своего «БМВ», отвернулся в сторону, будто не заметил нас. Уверенным шагом Кравцов вошел в приемную и потребовал у опешившей Маши:

— Немедленно готовьте приказ. Всех работников цеха розлива лишить тридцати процентов зарплаты. Виновника утечки кефира — фамилию слесаря узнаете у Поповой — уволить по статье «невыполнение своих должностных обязанностей».

Я решила, пока директор не придет в себя, держаться подальше от приемной.

Заперев дверь своего кабинета, я отыскала в компьютере домашний телефон Геворкяна. Вдову финдиректора звали Мариной Сергеевной. Я набрала номер и, приложив к уху сотовый, прислушалась к длинным гудкам. На пятом мне ответил усталый женский голос.

— Марина Сергеевна, — сказала я, — здравствуйте. Вас беспокоит следователь прокуратуры Хомутова. Я хотела бы встретиться и задать вам несколько вопросов.

— Раньше дело по убийству моего мужа вел другой следователь, — удивленно ответила Марина Сергеевна.

— Дело передали мне, — нашлась я мгновенно и продолжила: — Мне придется начать все с начала и довести до конца.

— А что вы хотите от меня? — проговорила она тихо.

— Задать несколько вопросов, — повторила я. — Я бы могла к вам сегодня заехать часов в семь или около восьми. Вы как, не против?

— Хорошо, приезжайте, — ответила она.