выпила ни капли. — Я задираю толстовку Лукаса, которая все еще на мне, и проверяю свой живот. Черные буквы высотой около трех дюймов начинаются слева от моего пупка. «ШЛЮХА». Я стараюсь не вздрогнуть. Не хочу, чтобы Арианна видела, как я ненавижу это слово, как мне больно, как будто его действительно вырезали на моей плоти. — Никакой оригинальности. Как будто «шлюха, сука и потаскуха» — это предел их жалкого словарного запаса. Ох, черт, извини. Думаю, мне не стоит говорить гадости о твоих подругах.

— Они не мои подруги, — тихо говорит Арианна. — Во всяком случае, больше нет.

Часть меня хочет спросить, почему она это сделала. Но я не могу. Мой язык не желает произносить эти слова.

— Что вы здесь едите? Пожалуйста, скажи мне, что эта великолепная кухня не только для вида.

Арианна смотрит на часы на микроволновке.

— Уже время обеда. Я могу приготовить арепа кон кесито, кукурузные лепешки с мягким белым сыром, или хуэвос перикос? Это вроде яичницы с помидорами и луком.

— Все это звучит вкусно, но я простая девушка. У тебя есть арахисовое масло?

— Да. Хочешь, я сделаю тебе сэндвич?

— Никакого сэндвича. Просто арахисовое масло и ложка. Мне не нужно ничего готовить. — Я не хочу быть в долгу перед ней больше, чем есть. Я уже пытаюсь придумать, как мне уравнять счет. Ненавижу быть обязанной людям. Ненавижу рычаги, которые они получают.

— Ты уверена? Я могу приготовить строганов или азиатский салат?

— Ты что, повар-стажер или типа того?

Слабый румянец окрасил ее щеки.

— Вообще-то, я люблю готовить. — Она протягивает мне арахисовое масло и причудливо выглядящую ложку.

Банка не вскрыта, поэтому я отклеиваю закладку и погружаю ложку в кремовую массу. Я так голодна.

— Серьезно? Ты такая тощая.

Она проводит руками по животу. Он такой плоский, почти вогнутый. Я вижу косточки ее бедер сквозь лавандовые леггинсы.

— Не совсем.

Я ничего не отвечаю. Такие девушки всегда говорят о том, какие они толстые, чтобы их подруги подхватили: «Ты такая худая и красивая, бла-бла-бла». Никто из них не знает, что делать с реальной проблемой.

Арианна наливает мне стакан молока.

— Обязательно используй подставку. Следы от воды — это зло, как говорит моя мать-невротик.

— Чья мать не страдает от невроза? — бурчу я, набивая рот арахисовым маслом. — И где она? Где твоя семья?

Арианна обхватывает руками свой стакан, но не пьет. В ее глазах мелькают тени.

— Я единственный ребенок.

— Твой отец — пастор, верно? — Я вспоминаю нечеткие детали наших сеансов с доктором Янгом.

— Да. Вообще-то он сейчас проповедует. Вчера вечером он и моя мама вели семинар по браку. Вторая часть была сегодня утром, а третья будет сегодня вечером, я думаю, кульминацией станет его проповедь о священных брачных узах или что-то в этом роде в воскресное утро.

— Похоже на идеальных родителей.

— Не совсем. Ты не возражаешь, если я что-нибудь приготовлю? Я немного нервничаю. Готовка меня успокаивает.

— Я съем все. — Я слизываю арахисовое масло с пальца.

Что-то пушистое касается моей ноги. Сердце бешено подпрыгивает. Я должно быть подскочила на три фута в воздух.

Арианна смеется.

— Поздоровайся с Клео.

Чистый белый пушистый кошачий комок обвивается вокруг моих лодыжек. Я тянусь вниз и провожу пальцами по ее шерсти. Она выглядит так, будто стоит дороже маминой машины.

В этот момент к подъезду подкатывает гладкий черный «БМВ». Арианна напрягается.

— Черт. Я думала, они вернутся только после обеда. Заранее прошу прощения.

Отец Арианны открывает дверь и придерживает ее для своей жены.

— Ола, дорогая, — произносит ее мать, входя в дом. На ней коричневый тренч, доходящий до голеней, а под ним — приталенный белый брючный костюм. Черные волосы коротко подстрижены, с рыжими бликами, и завиты вокруг ушей. Она худая, худее Арианны, если это вообще возможно, а черты лица мелкие и острые, как у птицы. Наверное, когда-то она была красива, но сейчас ее кожа слишком натянута вокруг глаз, а брови чересчур изогнуты. Они выглядят нарисованными карандашом.

— Буэнос диас, моя дорогая, — здоровается ее отец с легким акцентом. Он снимает пиджак и протягивает руку жене. — Представь нам свою подругу.

Он высокий и подтянутый, его волосы и усы почти полностью седые.

— Ох, гостья, — воркует ее мать, когда Арианна обнимает каждого из них. — Мне очень жаль, что дом в таком состоянии. Я не ожидала гостей. — Она пристально смотрит на Арианну.

— Папа, мама, это Сидни Шоу.

Ее отец протягивает руку через остров. У него крепкое, сильное рукопожатие.

— Приятно познакомиться. Я пастор Торрес. Служу пастором в церкви на Калвер-стрит.

— Сидни — какое красивое имя, — замечает миссис Торрес.

— Ты тоже выпускница? — спрашивает пастор Торрес.

— Ага.

Арианна прижимает руки к животу.

— Мы как раз собирались подняться в мою комнату, чтобы немного позаниматься.

— О, а вы не хотите остаться и немного посидеть? — Ее мать бросает еще один взгляд на Арианну. — Ари так редко приглашает друзей.

Лицо Арианны мрачнеет, но родители, кажется, этого не замечают.

— Как семинар?

Пастор Торрес улыбается блестящей белоснежной улыбкой. На его зубах, должно быть, стоят виниры. Они слишком идеальны, как аккуратный ряд белого домино.

— Все прошло великолепно. Прихожане с восторгом восприняли мою речь. Я думаю, мы предотвратим по крайней мере один развод в эти выходные, не так ли, Паола?

— М-м-м… — Миссис Торрес перебирает пальцами золотой крестик на своей шее. Она с отвращением смотрит на мою банку арахисового масла, опустевшую почти на треть. — В самом деле, девочки. Разве вы не знаете, насколько жирное арахисовое масло? Ты ведь планируешь влезть в свое выпускное платье, Ари? Продолжай соблюдать самодисциплину, иначе ты никогда не избавишься от лишнего жира на попе.

— Да, мама, — отвечает Арианна сдавленным голосом.

— Помните, девочки. Что вы едите наедине, то и носите на людях. — Она убирает банку со стола и протягивает каждой из нас что-то, что я даже не могу назвать едой. — Вот, возьмите рисовые лепешки. Ешьте их, если вам нужно перекусить между приемами пищи. В ней всего сорок калорий!

Люди действительно едят эти штуки? Это какая-то вафля в форме диска, совсем непохожая на пирожное. Это не еда. Я злюсь от имени Арианны.

— Вообще-то, — говорю я, подражая чопорному голосу миссис Торрес. — Я пытаюсь набрать вес.

Мать Арианны выглядит потрясенной. Она хотела бы поднять брови, но они и так слишком высоко вскинуты. Она открывает рот, но ничего не говорит.

Пастор Торрес смеется.

— Вот это девушка. Как тебя зовут? Мне нравятся все, кто может лишить мою Паолу дара речи, хотя бы на мгновение. Чем