с отвратительным хрустом заняли правильное положение. Броня со скрежетом и скрипом металла выправилась, а рядом с тяжело дышащей пони воткнулась шипом вниз ее алебарда.

Селестия уже не стонала и не кричала от боли, осознав и приняв фантомность ощущений. Она не сразу привыкла к этим жутким тренировкам, но была рада хотя бы тому, что огнегривая отказалась от идеи погонять ее в реальном мире. Единственное, в ультимативном порядке потребовала заняться своей физической формой.

Вовне принцесса спала, отдыхая телом, пока безумная волчица истязала ее разум и душу, пользуясь выходным днем в расписании. Нет, она давала ей время на полноценный отдых, так что к своим обязанностям Селестия приступала свежей и выспавшейся, но ночь с последнего рабочего дня недели богиня считала своим временем. Она буквально вбивала в пони основы владения алебардой, причем не свои, каким-то образом ей удалось вывести правила и техники для боя с применением телекинеза и магии, и теперь Хелена учила Селестию тому, на что не способна даже сама.

Контроль оружия за пределами взгляда, например, за спиной противника или далеко в стороне от себя. Метание алебарды, вращение, хитрые удары, скользящие блоки на безопасном удалении, обманные финты. Все это сочеталось с безумными скачками вокруг оппонента, заставляющие его теряться и крутиться то за самим противником, то за его оружием, не зная, откуда ждать удара. Хелена сразу учила Селестию бить не только алебардой, но и магией, отчего мозг аликорна натурально кипел от необходимости стольких одновременных действий. Да и телекинез на расстоянии в десяток-другой метров был той еще задачкой.

«Ты — смертная, и тебе не дано легко просчитывать все удары, все свои шаги! Тренируйся! Опытный воин не думает — делает! Твое подсознание и рефлексы во много раз быстрее сознания, учи его и свое тело реагировать самостоятельно!»

Она и училась. Через пот, боль, слезы и кровь, расплачиваясь сотнями фантомных травм. Хруст собственных костей, вывернутые под неестественными углами ноги и оторванные крылья ее уже не пугали — она привыкла. Не знала зачем, для чего, но привыкла, не в силах противиться воле богини… И постепенно заражаясь ее энтузиазмом. Спустя несколько месяцев истязающих тренировок она поймала себя на мысли, что больше не считает происходящее тяжкой обязанностью, и даже ожидает возможности вновь поднять алебарду магией. Ей было далеко до того разгорающегося пламенем восторга, с которым Хелена встречала каждый пропущенный удар, но она уже замечала за собой скалящуюся ухмылку во время какого-нибудь особо хитрого финта, способного запутать даже богиню. Да, осознание того, что волчица сдерживается, остужало ее пыл. Вот только, она сдерживала свою силу, скорость и реакцию, ограничив их очень хорошо тренированным смертным воином, но не свой опыт, свое невероятное мастерство.

Ну а день — вернее, ночь — когда Селестии удалось пустить кровь Хелене, навеки останется в ее памяти.

Тогда она с ужасом осознала, что, забывшись в бою, на автомате отбивая удары и судорожно уклоняясь, умудрилась воткнуть шип алебарды прямо под мышку волчице. Она ждала ярости. Ненависти, злости, да хотя бы раздражения. Но никак не громогласного восторга, столь же яркого, как и любые другие эмоции богини.

Именно тогда Селестия и поняла, для чего нужны были эти бои.

Хелена не была глупа, аликорн это прекрасно понимала. Огнегривая вряд ли бы стала гонять принцессу только из желания ее помучить. Она могла наорать, обругать, дать подзатыльника или пинка, но никогда не переходила определенной черты. В ее действиях в последние месяцы часто проскальзывала четко ощущаемая забота, но странная и искаженная, будто богиня сама не понимала, что чувствует. И первая «тренировка» наверняка стала бы последней, если бы не одно «но».

Селестия смогла, пусть и с трудом, пусть проиграв в итоге, но все-таки дать какой-никакой отпор богине. И тогда избиения стали регулярными. И лишь спустя месяцы, привыкнув к боли, к унижениям, к травмам, пусть и фантомным, впервые ранив Хелену, принцесса разглядела эмоции, испытываемые ею. Дикий, ничем не сдерживаемый восторг, огонь веселья и удовольствия в глазах.

Волчица искренне наслаждалась этими схватками. Настолько, что больше не донимала аликорна вне тренировок, никак не вмешиваясь в ее дела. Будто бои позволяли ей спустить пар, выплеснуть эмоции и успокоиться, остыть. Пони не решалась прямо спросить о причинах этих спаррингов, опасаясь разрушить шаткое равновесие, вместо этого она решила расспросить лунную волчицу.

Правда, это не помогло.

Медленно, плавно, тонкими полунамеками она опрашивала Селену и Луну о Хелене. Лунная волчица всегда с радостью соглашалась рассказать что-нибудь о своей, как она думала, погибшей сестре, усыпая дневную правительницу подробностями, вот только описываемая ею личность не имела ничего общего с той, кто сейчас нетерпеливо постукивала древком оружия по земле, ожидая, пока Селестия придет в себя.

Ночная богиня описывала яркую, полную самых разных эмоций волчицу, обожающую шутки и розыгрыши. Всегда в движении, всегда в действиях, иссшагавшая весь мир просто потому что «стоять — это скучно», Хелена выглядела ярким солнцем, что вызывало улыбку и радость. Селена называла себя созерцателем, а сестру — деятелем, говорила, что они прекрасно уравновешивали друг друга.

По описанию, они говорили о совершенно разных личностях, имеющих лишь пару общих черт характера.

— Я… Уф… Готова, — Селестия магией подняла алебарду, привычно перехватив ее сразу в трех местах. Она не была мастером точного телекинеза, но уж управлять тремя потоками ей было по силам. Такой «хват» позволял ей лучше контролировать инерцию длинного оружия, не жертвуя скоростью и маневренностью.

Хелена с бессвязным воплем грохнула древком алебарды себя по груди, словно бы приглашая нападать. Аликорн, кривовато ухмыльнувшись, рванула вперед, обходя волчицу по дуге слева, а алебару направив справа.

Заняв позиции по разные стороны от богини, она и ее оружие рванули друг к другу в одновременной атаке. С рога принцессы сорвался ворох простых, но быстрых атакующих заклинаний, заставив огнегривую прикрыть глаза оружием, после чего она резким, коротким взмахом крыльев взмыла в воздух. Естественно, волчица не могла упустить такого шанса, и тут же коротким взмахом чуть не вскрыла грудь пони шипом, но прервала замах и точным ударом подтока сбила летящую ей в поясницу алебарду. Быстрый шаг с целью сменить стойку, и она, пошатнувшись, приняла на блок удар задними копытами, подбросивший крылато-рогатую пони еще выше в воздух. Золотистое поле телекинеза заставило ее оружие взмыть в воздух, спасая от пинка куда-то в сторону, а на восстанавливающую равновесие богиню обрушился мощный удар солнечным пламенем.

С громким лязгом металла Хелена неуклюже кувыркнулась в сторону, «спасаясь» от условно опасного огня, и вставала