Ася, — вот и я тоже не знаю.

Она встала и на цыпочках подошла к клетке. Хомяк слегка попятился, потом вывалил из-за щеки кусочек булки и принялся за еду.

Ася укоризненно покачала головой:

— Тебе лишь бы жрать. Эх ты, дурак… полосатый.

— Стой! — раздался у нее за спиной хриплый голос.

Хомяк, выронив булку, метнулся в сторону. Ася вздрогнула и обернулась.

Одеяло лежало на полу. Алексей ворочался на диване из стороны в сторону. Глаза его были плотно закрыты, на лбу вздулась голубая вена.

— Стой, твою мать! Куда прешь? Я сам. Прикрой! — Он выругался и вдруг заскрипел зубами, так страшно, что у Аси мороз прошел по спине. — Ну, сержант, не спи! Шевелись, иначе кранты…

— Тихо, тихо, — она опустилась на колени перед диваном, гладила Алексея по голове, шептала ему на ухо что-то очень глупое и нежное, — тихо. Успокойся. Я с тобой.

Мало-помалу он перестал метаться, лицо его разгладилось, веки перестали дрожать. Ася подняла одеяло, снова укрыла его, встала, отошла к окну.

Ей было жутко, так жутко и больно, что хотелось заткнуть уши и завыть в голос. Сколько лет прошло с той войны, а Алексей все продолжает жить в ней. Каждый день, каждую ночь ужас, кровь, смерть — и нет этому конца.

Как она может его судить? И возможно ли когда-нибудь излечиться от таких снов?

Из коридора донесся сигнал сотового. Ася выбежала из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь, кинулась к вешалке, лихорадочно нашарила в сумке аппарат.

— Слушаю.

— Аська! — в трубке раздался голос Кристины — Ты где?

— Я… — Ася на секунду замялась, затем решительно выпалила. — Я дома.

— Как — дома, когда я только что туда звонила и мне сказали, что тебя нет?

Наступила пауза. Ася смотрела в угол и машинально теребила свисающий с вешалки поясок от своего пальто.

— Ась? — наконец несмело позвала Кристина.

— Кристя, вот что, слушай меня! Ты должна сказать нашим, что я дома, у меня разболелась голова и я уехала. Скажешь? Пожалуйста!

— Ну… скажу, — растерянно проговорила Кристина, — а в чем, собственно…

— Не надо, — быстро перебила Ася, — нс спрашивай ни о чем. Я все равно ничего не смогу тебе объяснить, по крайней мере сейчас. Дай слово, что сделаешь, как я прошу.

— Да сделаю, что ты, ей-богу. Только учти, я сейчас с Сергеем говорила, он был уверен, что ты с нами, празднуешь.

— Я с ним сама разберусь.

— О'кей, разбирайся. Кстати, поздравляю, нас пропустили на город.

— Я рада.

— Что-то не очень ощущается! — язвительно произнесла Кристина.

— Кристя, все. Я не могу говорить. Вы торты нашли?

— И съели уже. Ладно, не буду задерживать. Пока.

Ася спрятала телефон и почувствовала облегчение. Теперь хотя бы понятно, что нужно делать — срочно ехать домой. Срочно, пока еще можно все уладить.

Она попала в ловушку, из которой нет выхода. Значит, остается одно: смириться и терпеть. А там будь что будет.

Ася подняла с табуретки куртку Алексея, вытащила из кармана бумажник, раскрыла. Пересчитала мятые купюры. Чуть поколебавшись, прибавила к ним полтинник из собственного кошелька.

Пусть! Пусть выпьет, если захочет. Он все равно ей нужен — пьяный, больной, несчастный, озверевший — всякий.

Она надела пальто, выключила свет в прихожей, заглянула в комнату.

Алексей спал, натянув одеяло на голову.

Ася достала из сумки рабочий блокнот, вырвала оттуда листок и, присев за стол, вывела крупными печатными буквами:

«Я тебя люблю».

Прислонила листочек к ребру толстой книги, лежащей на столе, и вышла.

15

Она подъезжала к дому, внутренне готовя себя к тому, что шквал негодований обрушится нанес прямо с порога. Однако когда Ася вошла в квартиру, навстречу ей выбежал лишь один Степка.

— Привет, — она обняла его, прижала к себе, — а где все? Где папа?

— Папа в комнате, читает книжку.

— А Нинюся?

— К соседке пошла.

У Аси отлегло от сердца. Значит, никто ничего не заподозрил, или, по крайней мере, не стали бить тревогу по поводу ее исчезновения.

Она разделась и зашла в гостиную.

Сергей сидел в кресле под зажженным абажуром. В руках у него действительно была тонкая книжка в глянцевом переплете, и он сосредоточенно листал страницу за страницей.

— Сережа, — тихо окликнула Ася, — я пришла.

— Вижу, — не отрываясь от текста, кивнул Сергей, — сейчас, подожди, я дочитаю. Это важно.

— Читай на здоровье. — Она поплотнее задернула шторы, поправила нарядную скатерть на столе, подняла валяющуюся на полу стёпкину машинку. — Ты ужинал?

— Давно.

— Принести тебе чая?

— Пожалуй.

Ася прошла на кухню, включила электрический чайник. Заметила на столе миску с аппетитными румяными оладьями, равнодушно прикрыла ее крышкой и убрала в холодильник.

Есть не хотелось, несмотря на то, что целый день она ничего не ела.

Чайник зашумел и выпустил пар. Щелкнула кнопка. Ася налила чай, поставила чашку на поднос, отнесла в комнату.

Сергей, не глядя на нее, протянул руку, отхлебнул кипяток, поморщился.

— Разбавить?

— Да нет, так сойдет. Ты где была? — Он наконец поднял глаза. — Кристина звонила, они тебя потеряли.

— Я пораньше ушла, голова разболелась, весь день на нервах.

— А, понятно. А то я уже волноваться начал. Как там успехи у твоих танцовщиц?

— Замечательные. Их выбрали участвовать в общегородском смотре.

— Поздравляю. — Сергей отложил книгу, потянулся и встал.

— Что это? — Ася кивнула на блестящий переплет.

— Статьи одного французского хирурга. Весьма интересная штучка. То, о чем он пишет, давно меня интересует.

— А о чем он пишет? — Ася подошла ближе, стараясь разглядеть, нет ли на лице у мужа следов недоверия или неудовольствия. Однако Сергей выглядел абсолютно спокойным.

— Не засоряй свою головку, тебе все равно этого не понять. — Он обнял ее и поцеловал. Асе показалось, что его поцелуй был несколько холоднее обычного.

— Ты устал? Может, ляжем пораньше?

— Ложись. Я еще почитаю. Только Степку загони в кровать, а то Нинюся усвистела на день рождения к подружке.

— Хорошо.

Ася заглянула в детскую. Степка, склонившись над столом в три погибели, чирикал что-то в альбоме.

— Спать пора, — ласково сказала Ася.

— Три минутки, — тут же заявил Степка.

— Какие минутки, уже десять часов! Ну-ка, марш в ванную.

— Нет, я еще лошади хвост не дорисовал.

— Завтра дорисуешь. — Ася подхватила его на руки, поцеловала в измазанный фломастером нос. — Грязнуля мой чумазый!

— Пусти! — Степка забарахтался, заболтал ногами. — Я к папе хочу!

— Папа занят.

Он затих, на секунду прижался к Асиной груди теплой щекой и доверительно сообщил:

— А Нинюся водку пьет с бабой Машей. Я сам видел.

— Пусть пьет, а сплетничать нехорошо. — Она понесла его