Чем глубже они спускались в пещеру, тем прохладнее становилось. Шепот эхом отскакивал от стен. Свет от вспышек фотокамер совершал странные движения: дотягивался до теней, не в силах их разогнать. Время от времени священник Дэйв делал остановки, указывая на то или иное пещерное явление. Сталагмиты. Подземные реки. Облепившие потолок светлячки, заливавшие весь тоннель голубым дымчатым сиянием. Когда группа вошла в очередной зал – платформа, слава богу, по-прежнему оставалась под их ногами, – Дэйв попросил всех выключить фонарики, чтобы испытать так называемый «пещерный мрак» – непроницаемую темноту, в которой не видно даже собственной руки перед лицом (или приближения кровожадных хищников).

Эстер до последнего не выключала свет. Все участники экскурсионной группы выжидающе уставились на нее – девушка чувствовала, как их осуждающие взгляды вот-вот просверлят дымящиеся дыры в ее коже. Щеки пылали, ладони покрылись потом – так бывало всегда, когда казалось, что люди осуждают ее, хотя в эту минуту ее на самом деле все осуждали. Она практически слышала их мысли, отзывавшиеся в темноте. «Трусиха, слабачка, обманщица», – скандировали они. Ей не хотелось выключать свет, но и оставаться единственной, кто этого не сделал, – тоже, в то время когда какой-то шестилетка ничего не боялся.

– Если хочешь, держись за меня, – тихо предложил Джона.

Эстер обхватила его руками за талию, прижалась щекой к груди и как можно крепче вцепилась, словно он – ее последняя соломинка, а сила тяжести вот-вот прекратит действовать. По сути, так она себя и ощущала. После этого Эстер зажмурилась и выключила свет. Ощутить, как сразу изменилось восприятие, было невозможно, поскольку ее глаза оставались плотно закрытыми, однако люди тут же начали переговариваться о том, как великолепна эта непроницаемая тьма. А Эстер все ждала, когда длинные клыки вонзятся в ее шею.

– Обалдеть, это потрясающе! – выдохнул Джона. – Эстер, ты как?

– Хорошо.

– Ты же так и не посмотрела, да?

– Со мной все хорошо.

– Открой глаза.

– Хватит указывать мне, что делать.

Но потом она очень медленно открыла глаза. Трудно сказать, что именно в этот миг изменилось.

Было темно. Точнее, очень темно. Эстер поводила рукой перед лицом и ничего не увидела. Наставила кончик пальца на свой глаз, но даже не смогла оценить его близость, пока тот не коснулся ресниц. Абсолютная, дезориентирующая, невероятная чернота. Эстер даже усомнилась, испугался бы Юджин, окажись он тут. Ведь его беспокоила не столько сама темнота, сколько обрывки того, что он видел в этой темноте. Тут крыло, там конечность – чья-то рука с когтями, высовывающаяся из шкафа. Здесь же невозможно было этого бояться – потому что попросту невозможно было ничего рассмотреть.

Нынешняя ситуация заставила Эстер вспомнить те первые месяцы, когда у Юджина появился страх ночи, когда он засыпал, только если держал ее за руку. Возможно, связь Эстер с матерью со временем и ослабла, но та магия, что существовала между ней и братом, по-прежнему оставалась. И была сильна.

Спустя несколько минут исследователи пещер вновь включили свет – глаза резануло от внезапной яркости, – и экскурсия продолжилась. Безопасную металлическую платформу вскоре сменили более узкие и маленькие проходы, лишавшие всякой надежды на выживание. Эстер пришлось согнуться. Затем ползти на четвереньках. А после – попрощайся со своей кровеносной системой – уже каждый был вынужден пробираться через отверстие, куда с трудом помещались плечи и живот священника Дэйва.

По его заверениям, звучавшим по другую сторону дыры, это худшая часть их приключения. На всем протяжении пути это единственний узкий проем, а дальше они «пролетят со свистом».

Эстер по-прежнему находилась в первых рядах группы. Так что у нее не оставалось выбора – она должна была идти первой.

Она, как Дэйв, легла на живот и поползла вперед по-пластунски. Камни царапали каску и плечи, вжимались в бедра и живот из-за небольшого уклона. По мере того, как она продвигалась вперед, пространство сужалось в попытке схватить и поглотить ее тело.

Однако Эстер не собиралась тратить время впустую. Ей нужно было проползти через эту дыру до того, как пещера рухнет (что она считала неизбежным); выдержать две недели под землей, питаясь телом Дэйва, который (трагически) погибнет от несчастного случая. Затем написать великую историю своего выживания и сценарий для экранизации книги. Возможно, получить за это «Оскар». Ну, или на худой конец «Золотой глобус».

Впереди тоннеля ее ждал небольшой изгиб и лужа в два дюйма глубиной. (Ну, конечно, конечно, конечно, она снова промокнет.)

– Черт тебя побери, Джона, – пробормотала она себе под нос и поползла вбок, безуспешно пытаясь не думать о землетрясениях, внезапных обрушениях и паводках. – Будь ты проклят, будь ты проклят, будь ты проклят.

Самая узкая часть тоннеля начиналась прямо за изгибом, где опускался потолок; Эстер пришлось повернуть голову набок, чтобы держать нос и рот дальше от воды. Ей удалось продвинуться еще на фут, прежде чем обе руки, согнутые в локтях, оказались прижаты к телу. Она даже не могла отстранить щеку от грязной жидкости больше чем на дюйм.

Черт.

Спокойнее, не сходи с ума.

Эстер попыталась вытащить одну руку из-под себя и просунуть ее вперед, но лишь сдавила себе ребра. Попробовала упереться ногами в камень и протиснуться дальше, но не смогла найти точку опоры. Назад. Ползи назад. Постаралась с помощью локтей сдвинуть себя в обратную сторону, однако половина ее тела по-прежнему оставалась зажата в повороте тоннеля.

Черт.

Приступ гипервентиляции начался у нее раньше, чем она осознала, что паникует.

– Эй, эй, эй, – раздался голос священника Дэйва, который вдруг возник напротив ее лица. (Его появление напомнило ей о том, насколько быстро какое-нибудь нечто может незаметно подкрасться к тебе в пещере.) – Дыши глубже. Послушай меня, дыши глубже.

– Я застряла, – с трудом выдавила из себя Эстер. – Я застряла.

– Ты не застряла. Сейчас я помогу тебе выбраться, ладно?

Эстер кивнула. Дэйв уже подложил свою руку под ее щеку, чтобы она могла дать шее отдых и при этом не утонуть.

– Вы смотрели «Спуск»? – спросила она, когда у нее выдалась минутка перевести дыхание.

– Да. Именно так я, в принципе, и заинтересовался спелеологией.

– Да что с вами не так? – прокряхтела она.

Дэйв усмехнулся:

– Возможность увидеть то, что люди никогда раньше не видели, раскрыть тайны, которым уже миллиарды лет, – я просто не мог такое упустить. К тому же я до чертиков боялся замкнутых пространств, но не мог позволить страху взять надо мной верх и поэтому нашел способ просто наслаждаться им.

– Вам нельзя говорить «до чертиков». Вы же пастор.

– Вообще-то, священник. Послушай, Эстер, я сотню раз проходил через