Шахов кисло усмехнулся.

– Как не уловить! Думаете, я мало победных реляций составлял? Вы старше на добрых двадцать лет, Хейно Эмильевич, но не надо держать меня за мальчика. Вот… – Он пошевелил бумаги на столе, вытащил одну, помахал в воздухе. – Здесь написано о решающем прорыве в наших исследованиях. О том, что установка академика Виролайнена – чудо из чудес… О том, что плановый запуск прошел успешно… О том, что самый опытный наш испытатель проник в Зазеркалье, где удержался несколько дней… О наших прогнозах – он, возможно, пробудет там месяц или два… – Шахов бросил бумагу на стол и повторил: – Месяц или два… А что я должен писать после этого? Если он не вернется?

– Для начала увеличьте сроки, – предложил Виролайнен. – Не месяц и не два, а, скажем, три-четыре. Лучше полгода. Есть у меня идеи… хмм… да, есть идеи… А всякая идея, как вам известно, должна созреть. Две уже достигли этой стадии. Я, собственно, уже проектирую новые модули к моей установке, по каковой причине стоит намекнуть партнерам на дополнительное финансирование. Двух миллионов хватит. Долларов, конечно, не рублей.

– Эти идеи связаны с благополучным возвращением Одинцова? – осторожно осведомился генерал.

– По крайней мере, одна из них. Говоря откровенно, я не предполагал, что он так задержится. Мне даже не очень верилось в гипотезу милейшей Елены Павловны… – Старик пожевал губами. – Ну, что произошло, то произошло, и я склонен считать это все-таки прорывом, а отнюдь не катастрофой. Мы точно знаем, что испытатель жив – состояние тела в криотронном блоке не дает поводов для беспокойства. Это первый факт: погружение прошло успешно, он выжил на Той Стороне и, вероятно, доволен сложившейся ситуацией. Факт второй: он не хочет или не может вернуться. «Не может» я не исключаю, хотя он прошел подготовку у Гурзо и освоил нужные ментальные приемы. Значит, нужно ему помочь.

Шахов приподнял брови.

– Что вы имеете в виду?

– Некое устройство обратной связи, что-то вроде ментопередатчика. Названия я еще не придумал, но эта штука позволит нам добраться до испытателя. Во всяком случае, я на это надеюсь. Параметры погружения зафиксированы, и хотя мы не знаем, где он, в каком очутился мире, в какой реальности, но нам известно, как туда попасть. Можно отправить туда человека, но лучше – ментальный сигнал. Так сказать, напоминание испытателю, что Земля, со всем, что на ней произрастает, движется и мыслит, вовсе не провалилась в тартарары.

– Оч-чень любопытно! – Генерал оживился. – Ментопередатчик… Да, это превосходно! Если я правильно понял, мы сможем обмениваться информацией, так?

– Не на уровне второй сигнальной. Проще говоря, не словами и не логически связными мыслями, а скорее чем-то вроде эмоциональной составляющей мышления. Сигнал позволит настроить нашего посланца на определенный лад, стимулировать порыв вернуться, помочь ему в этом.

Мы не получим никаких конкретных данных, ни описания мира, где он очутился, ни возникших у испытателя проблем, но сможем повлиять на него. Говоря точнее, на его подсознание.

– Насколько сильно?

– Достаточно сильно, скажем так. – Виролайнен с внезапным подозрением взглянул на генерала. – Почему вы об этом спрашиваете? Могут быть какие-то проблемы?

Шахов задумчиво покачал головой, переложил бумаги на столе, коснулся компьютерной клавиатуры. Затем произнес:

– Георгий Одинцов – человек долга. Я знаю его двадцать лет, вполне достаточно, чтобы утвердиться в этом мнении. Да, он человек долга, смелый, сильный, инициативный, но, как все такие люди, непредсказуемый. И, безусловно, плохо управляемый. Он все решает сам – конечно, в рамках поставленной задачи. Вот, например, когда он был в Анголе…

Виролайнен замахал руками.

– Это мы опустим, любезный мой Сергей Борисович! Давайте без историй о минувших подвигах. И поконкретнее, поконкретнее! Чего вы опасаетесь?

– Крючка, – сказал Шахов, делая неопределенный жест рукой. – Такого, знаете ли, прочного крючка с наживкой. Если что-то Одинцова зацепило… Там… – Он поднял взгляд к потолку. – Если зацепило – и крепко! – он, быть может, совсем не желает вернуться.

– Человек долга? – Интонация Виролайнена была полувопросительной-полуутвердительной.

– Долг можно интерпретировать по-разному, Хейно Эмильевич. Зря вы не захотели выслушать рассказ о том случае в Анголе… и о другом, во Вьетнаме… Тогда у него были четкие инструкции, и он их не нарушил, только добавил кое-что от себя. Расширил, так сказать, задание, прикончив нескольких мерзавцев. Во имя справедливости.

– Хотите сказать, что Там он тоже решит побороться за справедливость?

– Не исключено. Тем более что мы никак не ограничили его инициативу. Мы не снабдили его инструкциями, что можно делать, чего нельзя, и все задание сформулировано в двух словах: осмотреться и вернуться. Вот он и осматривается… И, возможно, будет этим заниматься год, два или всю жизнь. Пока мы не напомним о себе. Как следует напомним, очень настойчиво.

Шахов смолк, глядя на старика и вспоминая, что было с Одинцовым во Вьетнаме и Анголе, да и в других царствах-государствах, если уж на то пошло. Во Вьетнаме он очутился совсем молодым и переполненным массой благородных идеалов; никак не мог понять, почему между Севером и Югом процветает контрабандная торговля, да еще в таких масштабах, какие не снились московским фарцовщикам. Не только сигаретами, оружием, спиртным и жвачкой; почти повсеместно – наркотой, а случалось, и живым товаром. Он там познакомился с одной из девиц, промышлявшей мелким бизнесом среди советских офицеров. Потом ее продали на Юг, а у Одинцова взыграли чувства. Пятерых положил из местной мафии, и было бы больше, если б его не отозвали. В Анголе случилась другая история. Там…

– Я вас понял, – прервал его размышления Виролайнен. – Можно кое-что предусмотреть… вариацию мощности ментального сигнала или психологическую настройку, которая действовала бы безотказно… Я посоветуюсь с Гурзо. Думаю, мы с этой проблемой справимся.

– Отлично. – Шахов с облегчением кивнул. – Я укажу в отчете, что запланированный срок погружения испытателя – пять-шесть месяцев. Это вас устроит?

– Вполне. Я рассчитываю провести первый эксперимент в самом ближайшем будущем. Вы уж, Сергей Борисович, озаботьтесь вопросом финансирования. Без денег, сами понимаете, никуда.

– Я помню. Но вы говорили еще о второй идее… Не намекнете?

– Несколько преждевременно. Впрочем, отчего бы и нет? – Виролайнен энергично потер костистый подбородок в белых точечках щетины.

– Как я уже сказал, все параметры погружения зафиксированы: мощность и частота поля, характер модулирующего сигнала, скорость нарастания градиента напряженности, ну и все такое прочее. В принципе мы можем отправить другого испытателя туда, где сейчас Одинцов, но вряд ли это разумно. Даже если этот ходок не вынырнет через минуту, если сумеет удержаться, то вряд ли он вступит в контакт с Одинцовым. Та Сторона… Тот мир… понимаете, скорее всего он так же обширен, как Земля, и наш гонец окажется где угодно, в тысячах километров от искомого объекта. Проблема не в том, чтобы его отправить, а чтобы послать по адресу, поближе к Одинцову, желательно – совсем рядом. Над этим я и работаю.