– Признаю, она влечет меня. Однако я здесь ради дела, – сурово ответил Ричард. – Мне нужна подвеска.

– Ты куда больше говоришь о девушке, чем о подвеске, приятель. Кого из нас ты пытаешься обмануть?

Друзья схлестнулись взглядами. Глаза Ричарда метали молнии, Кэмерон смотрел испытующе.

Ричард сдался и уставился в пол. В словах друга отчасти была истина. Странным было то, что после первого шока мысль о браке с Дженевив уже не казалась столь фантастической. С ней никогда не было скучно, она мыслила на шаг вперед и порой даже предугадывала его поступки. Да, она была наивна в некоторых сферах, но далеко не глупа. Ричард привык, что женщины, с которыми он проводил время, отстают от него на шаг или на два, и это казалось ему совершенно нормальным.

До встречи с Дженевив.

А более всего его волновало то, что она совершенно не пыталась заполучить его. Это тоже было непривычно. А что, если не он играл с дочерью викария, а она играла с ним?

Мысль была абсурдной, но не лишенной здравого смысла.

– Она слишком хороша для меня, Кэмерон.

– Глупости.

– Даже если так, у нее другие интересы в жизни. Она думает о науке и исследованиях. Она не хочет выходить замуж, потому что знает, как подавляет в свободу женщины брак. – Ричард вздохнул. – Не могу себе представить Дженевив послушной женой и хозяйкой дома.

– Тут вы с ней весьма схожи.

– Хорошо. Вынужден признать: она мне нравится. И внушает уважение. – Ох, если бы только… – Но это ничего не меняет.

Лицо Кэмерона стало суровым. Он подошел к Ричарду вплотную и сказал назидательно:

– Если Дженевив нравится тебе, дружище, если нравится по-настоящему, а не просто как очередная кокетливая птичка, если своим характером она внушает тебе уважение, ты обязан рассказать ей правду. Я знаю тебя с детства и могу утверждать с полной ответственностью: ты не даешь в обиду тех, кто тебе дорог. Чем дольше ты лжешь, тем сложнее выпутаться из этой лжи. Однажды правда откроется. Эта девушка никогда не простит тебя. Да и ты не сможешь простить себя.

Ричард смотрел в пол. Если бы он умел краснеть от стыда, сейчас бы его щеки пылали. Слова друга затронули самые сокровенные уголки его сердца.

– Может, ты преувеличиваешь?

Кэмерон отступил.

– Наверняка.

– Наверняка?

– Тебе виднее.

Ричард поднял глаза на друга, но тот уже отвернулся и смотрел в окно на непогоду. С минуту Кэмерон молчал, а потом внезапно сменил тему, притом на самую неприятную.

– Слышал, твоя мать вернулась из Парижа? На той неделе моя сестра Лидия встретила ее в опере. Говорит, на ней было такое ослепительное платье, что все светские дамы тотчас бросились к своим модисткам. В ложе с ней были два французских графа, минимум на двадцать лет моложе ее светлости.

Милостивый Боже! Меньше всего Ричарду хотелось вспоминать сейчас о матери. Впрочем, не только сейчас.

– Нет, не слышал, – сквозь зубы прошипел он. – Мне плевать на то, где и с кем моя мать.

И Кэмерон, и Ричард знали, что это неправда. Каждая выходка леди Хармзуорт служила напоминанием о давнем позоре. Думать об этом было куда болезненнее, чем размышлять о плюсах и минусах потенциального брака с дочерью викария. Из-за поведения матери и своего происхождения Ричард всю жизнь держал глухую оборону от насмешек высшего света. Горький опыт сделал его почти неуязвимым. Почти…

Мисс Барретт, сама того не зная, обнаружила крохотную брешь в его безупречной обороне.

Да, она была куда сложнее и интереснее тех женщин, на завоевание которых у Ричарда уходило весьма немного времени. Но Дженевив все-таки была женщиной, обычной женщиной в череде прекрасных и просто привлекательных женщин, с которыми сталкивала его жизнь. Ей не удастся оставить шрам на его расчетливом сердце. Слабости здесь не место!

Ричард медленно выдохнул.

И какие только странные мысли порой не посещают его.

– Его светлость герцог Седжмур слишком хорошо меня знает, – посетовал Ричард, обращаясь к трусящему рядом Сириусу.

Он шел пешком к дому викария и вел коня Паламона под уздцы. Ричарду хотелось привести мысли в порядок, поэтому он спешился за пару миль и сейчас брел по заросшей травой тропе, обнаруженной во время слежки за Дженевив. Уж больно нравился Ричарду этот тайный путь из владений Кэмерона к конюшне викария.

Можно было сколько угодно притворяться, что колкие замечания друга отлетают от него, словно деревянные дротики от камня, однако на деле все было иначе. Друг детства всегда знал, что творится у Ричарда в душе.

Деревья вокруг шелестели красными, желтыми и еще зелеными листьями. Осень вступала в свои права. Недавно выкатившееся из-за облаков солнце бросало на мокрую растительность слабые блики. Облака у горизонта были малиновыми и розовыми, напоминали вышивку Дженевив.

Ричард раздраженно выругался. Ему не нравилось постоянно возвращаться мыслями к дочери викария.

Тропа вильнула к пруду. И снова в памяти всплыл образ Дженевив. Венера, выходящая из воды.

– Да, она чертовски хороша собой, – пробормотал Ричард и досадливо дернул поводья. Паламон фыркнул. – И весьма умна. Но это ничего не меняет!

Сириус, забежавший немного вперед, остановился и обернулся. Раскрытая пасть, вывалившийся язык – пес словно насмехался над хозяином.

– Я серьезно, – повысил голос Ричард. – Что за недоверие на твоей морде? Дженевив Барретт не подходит мне! – Он осекся. – Да и вообще, что значит, «подходит» или «не подходит»? Мне нужна фамильная подвеска, а не брак и даже не ее аппетитные формы.

Аппетитные формы…

У Ричарда пересохло во рту. Мысль о соблазнении Дженевив то и дело приходила ему в голову, но он гнал дьявольский шепоток прочь.

Но ведь Дженевив не собиралась выходить замуж и становиться добродетельной матроной. А значит, не будет законного супруга, который пожелает получить девственницу, не будет необходимости хранить невинность до скончания времен. Более того, не век же бедняжке жить, не познав радостей плоти…

Ричард в бешенстве отмахнулся от дьявола-искусителя и снова выругался.

– Заткнись! – рявкнул он. Сириус снова обернулся и глянул на хозяина с укором. – Не вздумай осуждать меня и… Куда это ты?

Пес внезапно бросился вперед, рассекая влажную траву, и, глухо гавкнув, ворвался в подлесок.

Хмурясь, Ричард ускорил шаг, однако вести Паламона по лесной тропе было не слишком удобно – конь задевал низкие ветки и взволнованно всхрапывал. Сириуса и след простыл.

Оказавшись в саду викария, Ричард зашагал быстрее, ведя лошадь между грядками. Оказавшись возле конюшни, он услышал топот бегущего человека – через мгновение из-за угла на него выскочила Дженевив.