времени Второй Пунической войны. К тому же Саллюстий, положительно относившийся к Серторию, вряд ли стал бы противопоставлять его римлянам как таковым, говоря о верности сагунтинцев, а потому упомянутый фрагмент не опровергает возможности пребывания города под властью повстанцев. Кроме того, Сагунт расположен в землях союзных мятежному полководцу илеркавонов, совсем рядом с Валентией, также контролировавшейся инсургентами и разрушенной в ходе боевых действий Помпеем.

Весьма распространена точка зрения, что в руках Сертория находился Тарракон, который якобы сохранял ему верность до последних месяцев войны, пока, наконец, не был взят римлянами[423]. Однако она опирается лишь на сообщение Страбона о том, что рядом с Тарраконом состоялось одно из завершающих сражений войны (Strabo, III, 4, 10), из чего отнюдь не вытекает, что город контролировался повстанцами[424]. В надписях Тарракона упоминаются Серторий и Перперны — очевидно, потомки лиц, получивших гражданство из их рук (CIL, II, 16; 4301; 4302; 4393; 4970, 477, 478; 6130). Дж. Гаджеро считает эти надписи иллюстрацией само собой разумеющегося в его глазах факта поддержки инсургентов северо-восточным побережьем Испании[425]. Между тем совершенно необязательно, чтобы новоиспеченные граждане происходили из Тарракона — они или их потомки могли переселиться туда уже после войны. В этом нет ничего удивительного, если учитывать, что в эпоху Империи он стал столицей провинции, названной по его имени.

Неоднозначной была позиция Эмпориона, состоявшего из трех общин — испанской (Индика), греческой и римской[426]. Как повела себя во время восстания последняя, неизвестно. Испанцы же, по-видимому, приняли сторону повстанцев — после Серторианской войны прекратилась чеканка индикетских монет, тогда как чеканка эмпоританских (т. е. греческих) возобновилась, что свидетельствует об антисерторианской позиции греческой общины[427].

Относительно Нового Карфагена имеется недвусмысленное свидетельство Цицерона, сообщающего о том, что в этом городе был осажден повстанцами Меммий, квестор Помпея, очевидно, высадившийся здесь (Cic. Pro Balbo, 5).

О финикийских городах средиземноморского побережья сведений в источниках нет, однако у нас вообще отсутствуют данные о проникновении повстанцев в восточную Бетику, которая, по всей видимости, прочно контролировалась войсками Метелла. О Гадесе мы точно знаем, что он не только не был захвачен Серторием, но даже помогал Риму в это время продовольствием, закупленным, вероятно, в Бетике и Мавретании[428], а в 78 г. заключил с ним особый договор, урегулировавший его правовое положение (Cic. Pro Balbo, 34–35, 40).

Таким образом, есть серьезные основания считать, что Серторий владел побережьем от Тарракона до Нового Карфагена[429], исключая оба эти города, а также территорией вокруг этих городов. Протяженность контролируемой им береговой линии весьма велика, и на первый взгляд можно в целом согласиться с утверждением, что мятежный полководец держал в своих руках большую часть побережья[430]. Однако важна не протяженность сама по себе, а число портов, которыми располагал Серторий. Оно же, как мы видим, весьма невелико: Валентия, Гемероскопейон и, возможно, Сагунт. Ю. Б. Циркин обращает внимание на то, что главной морской базой восставших стал Гемероскопейон, который ни до, ни после крупным центром средиземноморской торговли не был, и считает, что Серторию не удалось закрепиться на восточном побережье Испании, настроенном в целом против него[431]. Но в данном случае ему требовался не эмпорий, а морская база, где он мог бы осуществлять связь с пиратами и Митридатом, которую, вероятно, не считал нужным афишировать, а потому и выбрал для этой цели не крупный и людный порт, а небольшой, но укрепленный самой природой и удобный для пиратских операций пункт (см.: Strabo, III, 4, 6). В качестве же торговых центров могли использоваться упомянутые Валентия и Сагунт.

Суммируя изложенное, мы можем предполагать, что Серторий в той или иной степени контролировал почти всю центральную, восточную и северо-восточную, а также юго-западную и западную часть Пиренейского п-ва. Правда, богатая Бетика, а также римские и финикийские города Испании оставались в большинстве своем в руках войск сената, но и те области, которые мятежный полководец сумел захватить, превращали его в правителя крупного и сильного государства, представлявшего серьезную опасность для олигархического режима.

Неудивительно, что с Серторием поддерживали контакты некоторые римские политики. Плутарх пишет, будто его призывали в Италию, обещая свою помощь в деле свержения постсулланского режима, многие влиятельные лица, в т. ч. даже консуляры (υπατικων ανδρων και μεγιστον εν ''Ρωμη — Sert., 27, 3). Однако установить, насколько достоверны данные Плутарха, невозможно. Следует также иметь в виду, что, сообщая об этом, греческий писатель передает слова Перперны, который пытался выдачей Помпею секретной переписки спасти себе жизнь и в истерике мог кричать что угодно[432]. Во всяком случае, упомянутые «влиятельные лица», якобы готовые участвовать в уничтожении сулланских порядков, не осмелились, насколько известно, даже поднять вопрос об амнистии Сертория — очевидно, влияние тех, кто мог стать его активным союзником, было не так уж велико. Действительно же крупные политические фигуры[433] могли поддерживать с ним контакты, но отнюдь не быть серьезными противниками тогдашнего режима.

Большей поддержкой мятежный проконсул, по мнению многих ученых, мог пользоваться среди простых римлян и италийцев[434]. Однако, как отмечает А. Монтенегро Дуке, даже в момент наивысших успехов Сертория в Италии не предпринималось никаких попыток выступить в его поддержку[435]. Правда, в случае вторжения повстанцев на Апеннинский п-в ситуация могла измениться, но, поскольку оно не состоялось, дискуссии по данному поводу кажутся нам беспредметными.

Обычно со ссылкой на Цицерона (Verr., II, I, 87) предполагается, что уже в 79 г. установились связи между Серторием и Митридатом[436]. Думается, однако, что правы те исследователи, которые относят возникновение этих контактов к 76–75 гг. Цицерон сообщает лишь о приобретении Магием и Фаннием, будущими послами Митридата к Серторию, корабля, на котором они плавали в Испанию. Но это не значит, что тогда же они отправились к Серторию с дипломатической миссией. К тому же в 79 г. Серторий представлял слишком незначительную величину, чтобы интересовать Митридата[437]. В это время царь добивался ратификации Дарданнского мира, чему связи с Серторием могли только помешать[438].

Сохранялись дружественные отношения с пиратами, которые свозили добычу для продажи в Гемероскопейон (Дианий) — военно-морскую базу повстанцев (Sall. Hist., I, 124; Strabo, III, 4, 6). Плутарх пишет, что они отрезали войска сената в Испании (Sert., 21, 5). Однако следует иметь в виду, что это сообщение относится к концу 75 г. О более раннем времени, начале 76 или 75 г., Ливий, излагая соображения Сертория, пишет: «Враг (полководцы сената. — А. К.), имея за спиной море и подвозя