– Тебе не обязательно туда ходить, – ответила Эмма. – Я могу все сделать сама.

– Ты никуда не пойдешь с моим сыном без меня, – заявил Аполлон.

Он встал и убрал тарелки со стола только для того, чтобы начать двигаться, но оставил их на стойке на случай, если Брайан захочет добавки, потом взял кастрюлю с остатками овсянки, подошел к мусорному ведру и открыл его ногой.

– Почему твой телефон лежит в мусорном ведре? – спросил Аполлон, опуская крышку и поворачиваясь к жене.

Она посмотрела на него.

– Вчера вечером я получила еще одно сообщение. Фотографию с тобой и ребенком в такси. Он сидел на заднем сиденье. Складывалось впечатление, что машина остановилась на перекрестке перед светофором. Фотография сделана через пассажирское окно. Словно кто-то подобрался к ребенку и находился совсем рядом с ним.

– Брайан! – закричал Аполлон. – Его зовут Брайан!

Он поднял кастрюлю вверх, но явно не знал, что делать дальше, поэтому просто бросил ее в раковину, чтобы освободить руки, и кухню наполнил резкий металлический звук. Брайан вздрогнул.

Аполлон бросился к нему и взял на руки.

– Извини, маленький человечек, – сказал он, целуя мальчика. Аполлон так крепко его сжал, что Брайан начал вырываться. – Я знаю, получилось очень громко.

– ПОЙМАЛ ЕГО, – сказала Эмма, обращаясь к Аполлону. – Таким был текст. Сразу под фотографией. ПОЙМАЛ ЕГО.

Аполлон снова подошел к мусорному баку, нажал на педаль и потянулся внутрь.

– Я хочу посмотреть на твой телефон, – сказал он. – Покажи мне одно из посланий.

Эмма скрестила руки на груди и наклонилась вперед, она выглядела так, словно ее сейчас стошнит.

– Они исчезли, – сказала она. – Ты знаешь. Они всегда исчезают.

– Их там никогда не было, – заявил Аполлон.

Эмма снова посмотрела на часы на микроволновке.

– Нам пора идти, давай собираться, – сказала она.

Аполлон посмотрел в лицо Брайана, потом перевел взгляд на Эмму.

– Мы не пойдем в церковь с тобой, – сказал он. – Ты наверняка сказала священнику, что он должен изгнать нечистую силу, а не крестить Брайана.

Эмма, придерживая джинсы одной рукой, вскочила на ноги.

– Все не так, – сказала она. – Мне просто хотелось поговорить с кем-нибудь. Мы с тобой теперь не разговариваем. На форуме предлагают терапию или церковь. А терапия нам не по карману.

– На форуме? Я просто счастлив, что банда психически неуравновешенных мамаш дает советы о том, как навести порядок в нашей семье. Ты, Эмма, вот что у нас не так. Ты. Наша. Проблема. Иди выпей еще одну таблетку.

Эмма вышла из кухни и направилась в спальню. Аполлон остался на кухне с Брайаном, пытаясь убедить его съесть еще одну тарелку овсянки, хотя ребенок отказывался. Аполлон слишком рассердился, чтобы пойти в спальню и спокойно поговорить с женой.

Эмма вернулась на кухню. Она надела куртку поверх своей бесформенной одежды и выглядела немного лучше. Аполлон не мог не заметить, какой маленькой она стала, и почувствовал, как его охватывают сомнения. Он взял Брайана на руки, пока Эмма открывала входную дверь.

– Ты не понимаешь, – сказала она. – Но ты поймешь.

Она ушла, захлопнув за собой дверь. Аполлон заметил, что она оставила свои ключи висеть на стене. Он инстинктивно подумал о том, чтобы догнать Эмму и отдать ей ключи, но остановил себя. Вместо этого он запер дверь, приподнял Брайана и посмотрел сыну в глаза.

– Не имеет значения, что произойдет, – прошептал Аполлон, – ты пойдешь со мной.

В квартире кто-то кричал, причем уже довольно долго. Неужели он? Нет. Невозможно. Как он мог кричать под водой? Ему казалось, будто он находится под водой, он в нее погрузился, она наполнила его до краев. Он утонул. Он ничего не видел. Ничего не чувствовал. Но слышал. Проклятый крик. Вой, который не прекращался.

Он подумал, что в некотором смысле так даже лучше – если бы он не слышал пронзительный голос, он бы потерялся в темноте на дне море. Крики, подобно свету, мерцали на поверхности воды, и он мог двигаться в их сторону. Сосредоточиться на громких воплях. Но действительно ли он этого хочет? Впрочем, так лучше, чем оставаться здесь. Он задыхался.

Он сделал резкое движение ногами. Он был хорошим пловцом. Попытался использовать руки, но по какой-то причине они не шевелились. Руки настолько онемели, что он уже не знал наверняка, есть ли они у него в данный момент. Он лишь ощущал глубокий холод в области плеч. Арктический лед в обоих плечевых суставах. И все из-за того, что руки были скованы цепью у него за спиной. И так продолжалось уже несколько часов.

Он не открывал рот, опасаясь наглотаться воды. Однако он находился не в реке. И не в океане. Так он себя чувствовал. На поверхности.

В квартире в Нью-Йорке. В своей квартире. Где жил с семьей вот уже два года. Кто-то вел его к ясности, к сознанию через страдания другого существа. В некотором смысле ему следовало испытывать благодарность за боль незнакомца. Если бы не его крики, он бы лишь бесцельно дергался на месте. Он бы потерялся.

Когда он наконец открыл глаза и сморгнул морскую воду оцепенения, то обнаружил, что находится на кухне. На своей кухне. Он сидел на одном из стульев, которые Эмма заказала в ИКЕА шесть месяцев назад. В углу. И заливала его не морская вода, а пот. На груди и брюках остались следы свежей рвоты. Цвета крем-брюле. Пока он еще не чувствовал запаха – из-за того, что не до конца пришел в себя.

Аполлон снова резко дернул ногами, как будто плыл, и услышал грохот, пошевелил зажатыми плечами и снова – грохот. Он попытался посмотреть вниз, но его шею что-то сильно сжало, и ему пришлось открыть рот, чтобы сделать вдох. Он находился в собственной кухне, прикованный к одному из стульев. Замок для велосипеда U-образной формы стягивал его шею и был пристегнут к трубе парового отопления, уходившей вдоль стены в потолок. Из-за того, что зима продолжалась так долго, отопление все еще работало. Когда он попытался переместиться вперед, замок ему помешал, и Аполлона отбросило назад. В следующий момент его оголенная шея коснулась трубы, как свиная котлета раскаленной сковороды, он зашипел, точно жарящееся мясо, и рванулся вперед, но дуга замка снова сдавила шею. Он понял, что должен сидеть в одном положении, с прямой спиной, чтобы не задохнуться и не получить ожог.

В комнате царила тропическая жара. Наверное, градусов сорок. Конечно, частично виной тому была труба парового отопления, но он слышал, как из других комнат доносилось дребезжание и шипение батарей. Кто-то включил все, что у них имелись. Квартира плавилась. Его лицо, открытые части рук и голые ноги. Кожа сморщилась от жара.

И еще он продолжал слышать крики. Они так и не прекратились.

Он мог повернуть голову, если сделать это очень медленно, мог окинуть взглядом кухню, если ему удастся обуздать естественную панику. Он отсканировал кухню, как камера наблюдения. На кухонной стойке лежал молоток-гвоздодер. На подоконнике он заметил нож для мяса, на полу сотни крошечных зеленых таблеток. Крысиный яд. Они нашли коробочку с ядом под кухонной раковиной, когда въехали в квартиру, и оставили его там. Аполлон собирался избавиться от яда, ведь Брайан научился ползать, но у него было столько других дел, что он забыл. И теперь таблетки валялись на полу, точно крупная дробь.