– Издательство «Айрис» желает вам распрекрасного дня… с кем вас соединить?

Она помахала рукой проходящей Саре.

Когда они остались вдвоем в лифте, Фил сделал шаг назад и повернулся к Саре. Поднял брови, наклонил голову набок.

– Кураж, воля и много боли. Совсем неплохо сегодня, Грейсон. – А потом рассмеялся, коротко, но от души. – Вот почему я оставил дверь Джейн открытой.

У Сары снова потеплело в груди. Она улыбнулась портрету матери в вестибюле и шагнула за порог вместе с Филом. Впереди было много работы.

Глава 16

Истории – могучая штука. Они способны

сделать вас источником вашего же порабощения.

Лайла Лалами

Они миновали по меньшей мере четыре пижонские и завлекательные кофейни на Пятьдесят пятой, но Фил шагал дальше, пока не привел Сару в «Адину» – с виду нечто среднее между кафе восьмидесятых и лавкой еврейских деликатесов. Скатерти там были клеенчатыми, обои персиковыми, полы грязными, зато, если послушать Фила, там подавали «самый лучший кофе».

Фил заказал большой стакан черного кофе, а Сара маленькими глоточками цедила зеленый чай с лимоном. Они сидели за кособоким столиком рядом с туалетами. Сара смахнула салфеткой оставшиеся от прошлых посетителей крошки.

– Первое, что тебе надо знать, – заявил Фил, – это что нет никакой волшебной пилюльки, от которой ты сразу начнешь писать легко и гладко. Писательство – чертовски тяжкий труд, очень много труда.

– Я знаю.

– И не говори «я знаю». Научиться хоть чему-то дельному можно, только слушая то, что ты и так уже знаешь. Снова и снова.

Сара кивнула.

– Итак – никаких волшебных пилюлек. Поняла? Пишешь и переписываешь. И переписываешь снова.

– Я знаю… то есть да.

– Вчера вечером я прочитал все, что у тебя пока есть, – общий план и три первые главы. И все, что ты пока написала…

Сара зажмурилась.

– Знаю. Ни к черту.

– Не все. Кое-какие неплохие идеи у тебя там имеются.

Сара распахнула глаза, но тут же закрыла снова. Он, верно, шутит.

– Писатели, как правило, делятся на два противоположных лагеря. Те, кто пишет по плану, и те, кто несется в свободном полете. Джордж Р. Р. Мартин, знаешь такого, «Игра престолов»? Он называет два этих типа архитекторами и садовниками. Архитекторы все заранее планируют и точно знают, куда движутся. Садовники сажают семечко и наблюдают, как оно растет, – дают своей истории развиваться самой собой. Такой естественный процесс, наблюдение в окно. А ты кто? Садовник или архитектор?

– Я в лагере «понятия-не-имею-что-я-вообще-делаю».

Фил сухо хмыкнул.

– Нет. В этом лагере – все писатели без исключения.

– Ну ладно. Тогда, наверное, я архитектор. С планом мне легче работается.

– Отлично. На этой неделе начнем с плана.

– У меня уже есть план, на две страницы.

– Две страницы вообще ни о чем. Я имею в виду план страниц этак на пятьдесят, глава за главой. Который можно менять, собирать в новом порядке, писать и переписывать. Ты снимаешь квартирку в Лонгакре?

– Да, ту, где мама всегда останавливалась.

– Я знаю, где она останавливалась. Ступай сейчас туда и отложи все написанное в сторону до поры до времени. Пока думай отдельными сценами. Запиши все сцены, которые тебе видятся, даже если ты не знаешь пока, куда их вставить в книгу. Придет в голову диалог – пиши диалог. Не думай, насколько удачные получаются фразы. Не думай о главах. Завтра утром – снова пиши. Начинай писать каждое утро, четырехчасовыми сессиями. Днем будем встречаться у меня. А по вечерам перечитывай заново книги с первой по четвертую. Тебе надо понять, как Касси структурирует свои книги – и как подстроиться под ее голос.

Сара записывала, шею у нее снова начало ломить.

– Встретимся завтра у меня в час дня. Я тебе пришлю список для чтения – лучшие работы о писательском мастерстве. Начинай со Стивена Кинга «Как писать книги».

– Я ее читала.

– Перечитай.

Сара кивнула и записала и это, машинально растирая шею свободной рукой. Она не очень-то понимала, куда в этом расписании вписывается сон.

Фил поднялся.

Сара надела колпачок на ручку и посмотрела на его усталое лицо.

– Э-э-э… Фил… спасибо, что заступились за меня сегодня. Ну, у Джейн. Вы же были совершенно не обязаны.

– Знаю. – Фил бросил на столик двадцатидолларовую купюру и вышел.

* * *

На следующий день Сара пришла к Филу. Паркет выглядел свежеотполированным, пахло свежим кофе. Фил вышел в кухню. Сара остановилась у дивана, разглядывая черные ирисы. Потрогала один из них, проверяя, настоящий ли.

– Можно у вас кое-что спросить? – крикнула она.

– Зависит.

– Почему ирисы? И «Айрис Букс», и у вас тут тоже. Почему именно они?

Фил вернулся в комнату и вручил Саре чашку с чаем.

– Когда вы научились заваривать чай?

– Это просто пакетик. Не какой-нибудь выпендреж твоей мамы.

Он опустился в кресло и махнул Саре рукой, чтобы тоже садилась. Она поставила сумку на пол и села на диван. Сегодня Фил был в полосатых носках, серых с черным – на Филе они казались почти легкомысленными.

– Ирис – национальный цветок Хорватии, – заявил он, точно говорил о чем-то общеизвестном.

– Национальный цветок Хорватии?

– Я жил в Хорватии до своих одиннадцати. Потом мы с родителями переехали сюда.

– О… я не знала. Так вы говорите по-хорватски?

– Уже не очень. Собственно говоря, мой сын, хоть и родился в Нью-Йорке, говорит по-хорватски куда лучше.

– Это он? – Сара показала на фотографию на приставном столике. Фил – а рядом с ним темноволосый подросток, симпатичный, но весь напряженный, словно окаменевший. Представить себе Фила в роли отца было очень сложно. Бедный ребенок.

– Это старая фотография. Сейчас Филипп живет в Мэне.

Сара посмотрела на другую фотографию. Фил с сыном на фоне маяка. Фил-младший стал выше и крепче – лет двадцати. Глаза у него темные, красивые.

– А вы когда-нибудь ездили в Хорватию?

– Возил туда твою маму прошлым летом. – Взгляд Фила смягчился. Он отвернулся.

Фил возил маму в Хорватию? А почему Сара об этом ничего не знает?

– Когда она ездила в Париж. Мы там встретились. Это была маленькая дополнительная поездка, перед ее возвращением. Давай начинать, – сказал он.

– Ох. – Сара прошла за ним в неожиданно просторный кабинет. Перед большим письменным столом стояли два вращающихся стула. Часть стены занимали две огромные белые доски. Другая стена была сверху донизу покрыта книжными полками.

– Мы с твоей матерью размечали планы новых романов на таких досках. Так что, если у тебя нет лучших идей, предлагаю тоже ими воспользоваться.

– Хорошо.

Они уселись за стол. Сара вытащила стопку исписанных листов.

– Я хочу, чтобы ты взяла эти сцены и на их основе