– Я не поверю без доказательств.

– Ной! – Я демонстративно мотаю головой. Без волос у меня не получится ничего доказать ему.

– Никаких оправданий, – невозмутимо произносит он, – покажи на мне.

– Э-э… что?

– Поцелуй меня в голову.

Сначала я хочу рассмеяться, но смех застревает у меня в горле, потому что Ной настроен решительно.

– Ты это серьезно?

– Мне просто хочется знать, можно ли услышать разницу.

Я хочу отказаться, но Ной искренне заинтересован. Он ждет. Ждет, что я сделаю это прямо сейчас.

Я ни в коем случае не буду этого делать. Так ему и скажу. Но вместо этого из рта вырывается: «Тогда закрой глаза».

Такое ощущение, что в груди разорвалась бомба и сердце больше не бьется. Прежде чем сердцебиение возобновилось, на секунду внутри меня воцаряется абсолютная тишина. Теперь сердце бьется так сильно, что становится больно.

Ной улыбается и закрывает глаза. Доволен, что уговорил меня.

Но это не его заслуга. Я делаю это только потому, что дала себе слово делать то, чего боюсь. Хотя, если быть до конца честной, ничего страшного в этом нет. Я пододвигаюсь ближе к Ною.

– Не шевелись, хорошо?

Когда он кивает, я медленно наклоняюсь и абсолютно безобидно целую его в место над виском, где волосы еще немного влажные. Я стараюсь подавить все остальные ощущения: как пахнут волосы Ноя, как чувствую губами его кожу. Я просто хочу доказать, что права. Именно поэтому я, приложив руку к его уху, целую ее с тыльной стороны. Этот поцелуй звучит гораздо отчетливее без волос, я сразу слышу это: вот этот тихий чмокающий звук. Затем я кладу руку ему на подбородок и слегка прижимаюсь к его бритой щеке. Получается такой же звук, как и на моей собственной коже.

Только хочу спросить Ноя, услышал ли он разницу в звуках, понял теперь, что я имела в виду, как он вдруг шепчет:

– Твоя рука пахнет жареными крылышками Буффало.

Я поспешно отпускаю его подбородок и вытираю пальцы о джинсы.

– Извини, я совсем забыла помыть руки.

– Обри, – говорит Ной хрипло, его глаза до сих пор закрыты, а кадык шевелится, как будто он глотает.

– Ты забыла, что я возбуждаюсь от жареных куриных крылышек Буффало.

О боже!

Его голос вызывает у меня бабочки внизу живота.

– М-м, как вкусно! – черт возьми, как он только это делает?

Ной откашливается, затем открывает глаза, и выражение его лица совершенно сбивает меня с толку.

– Бьюсь об заклад, на вкус они тоже великолепные. – Он хватает меня за руку и очень медленно подносит ее ко рту.

Я слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Он… он же не сделает этого, так ведь? Сердце колотится в груди, а меня саму разрывает на части: внутри все протестует – не хочу, чтобы он это делал, но, с другой стороны, так хочется получить новые ощущения. Я хочу и не хочу одновременно. Ной, в отличие от меня, совсем не кажется неуверенным. Он медленно целует мою руку, а затем… Пресвятая Богородица, он сосет мой палец!

Его невероятный жар охватывает меня. «Немедленно прекрати это», – кричит голова, но тело просит совершенно о другом. Ной медленно позволяет пальцу выскользнуть изо рта, а потом прижимает мою ладонь к лицу и нюхает. Затем его язык внезапно касается промежутка между средним и безымянным пальцами. На самом деле это должно выглядеть странно, но это не так, скорее наоборот. Внезапно внутри все сжимается, и меня накрывает паника.

– Ной, – шепчу я ему.

Я уже не знаю, чего хочу. Меня обуревают противоречивые чувства: с одной стороны – омерзительный страх, с другой – язык Ноя. Первое – ужасно, второе- прекрасно. Я больше не могу их разделять.

– Прекрати, слышишь? – с трудом освобождаю свою руку.

В мгновение язык Ноя исчезает, а моей руке внезапно становится холодно. Грудная клетка поднимается и опускается слишком быстро, у Ноя тоже. Я чувствую это, потому что сначала он прижимает мою руку к своей груди, а потом вытирает ее о футболку.

– Проклятье, Обри, извини, – он отпускает меня и вскакивает с дивана.

Я отчаянно пытаюсь сделать вдох, но сердце колотится так сильно, что у меня не получается этого сделать. Я наклоняюсь вперед, борясь за глоток воздуха.

– Мне очень жаль, правда. Я… не знаю, о чем думал тогда. Наверное, вообще ни о чем. Блин, блин, блин… – Ной чешет затылок и снова поворачивается ко мне. Когда он говорит, его голос звучит так же безжизненно, как я себя чувствую. – Обри? Тебе нужен свежий воздух? Хочешь, я открою окно? Или мне лучше уйти? Или тебе надо в ванную? Может, тебе станет лучше, если ты умоешься? Просто скажи, что я должен сделать!

Я качаю головой, но не издаю ни звука, одна часть меня вообще не здесь. Воспоминания о том злосчастном утре неожиданно захлестнули меня: вот тот момент, когда я проснулась после ночи в общежитии спортсменов, тошнота, боль в конечностях, этот странный страх, который я не могла объяснить, потому что еще не знала о том, что мне подсыпали наркотики. Я не помню, как попала домой, и ничего не знаю о прошедшей ночи.

– Хочешь, я позвоню Айви? Или кому- нибудь из твоей семьи?

– Нет, – с трудом выдавливаю я из себя хриплым голосом. Ной кивает.

– Хорошо, я понял, не буду никому звонить, если ты этого не хочешь. Но что мне сделать? Скажи, пожалуйста, что мне сделать? Тебе нужен врач?

– Все… все… хорошо, – задыхаюсь я.

Ной не сделал ничего плохого, он просто хотел… я не знаю… что он думал, но все было неожиданно и необычно. Я пытаюсь засмеяться, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, но мне не хватает дыхания.

Я доверяю Ною, но, черт возьми, он все-таки парень и в тысячу раз сильнее меня. Если он захочет, то может легко причинить мне боль.

Безумие даже думать об этом, но я не могу заставить мысли повиноваться мне, они делают, что хотят. Иногда они так искусно смешивают прошлое и настоящее, что сводят меня с ума.

Дыши, Обри, просто дыши, все хорошо, я в этом полностью уверена. Здесь нет никого, кто может причинить мне вред. Ной стоит рядом. Он выглядит беспомощным и, вероятно, больше никогда не захочет видеть меня после сегодняшнего вечера.

– Скоро станет лучше, – хриплю я. – Прости, что я так странно отреагировала. Я лучше пойду.

– Хочешь, я провожу тебя?

– Нет, спасибо, сама справлюсь. Я испортила тебе вечер. – Я пытаюсь улыбнуться, но выходит гримаса. – Прости.

– Что? – Ной потрясенно смотрит на меня. – Ты не испортила мне вечер, Обри! Ты принесла мне куриные крылышки – это автоматически отправляет тебя в топ десяти моих лучших… вечеров. И почему ты вообще извиняешься? Тебе не за что извиняться. Это все – моя вина, я вел себя как полный идиот. Я такой и есть. Я – тупой идиот. Моя отличительная способность – делать, не задумываясь о последствиях.