ним простирается бескрайняя небесная гладь. Но самым впечатляющим оказалась огромная перевернутая гора, что повисла над его головой прямо в небесах, словно отражение в воде. Ее острая верхушка, будто невероятных размеров сталактит, высовывалась из-за белых облаков, которые облепили практически все ее основание, из-за чего невозможно было понять, как она вообще держится в этой небесной пустоте.

Пораженный таким невероятным видом, Феликс не сразу заметил, что все его спутники куда-то пропали. Кроме того, его одежда тоже изменилась, и теперь Феликс стоял в длинной белоснежной мантии с капюшоном, похожей на одеяния неофита во время ночного бдения перед посвящением в рыцари. Меч и сумка со скрижалью тоже исчезли. Феликс был абсолютно один, на вершине заснеженной горы.

Ощутив, как его тело пробирает новый порыв ледяного ветра, Феликс собрался уже начать искать спуск, как вдруг с перевернутой вершины на него с ужасающей силой обрушились слова:

— ОНУЛО НАЛКАЭЛЬ!ЛОСУН ЗУР ГУРСАУШАЛ!ОНУЛО СА ЭНСО КИРСАО ЗОАН АИНЭ СА РИА!

Феликс думал, что его сейчас разорвет на части. Сила этих слов была такой невыносимо давящей, что он рухнул на колени под их нестерпимой тяжестью, будто на его плечи и вправду опустилась целая гора. Не в силах пошевелиться, он ощутил, как из его глаз сами собой покатились слезы. Сквозь их прозрачную пелену он увидел, как небеса под ним разверзлись, открывая вид на многочисленные земли у подножия горы. Феликс увидел бесчисленные города и степи, уходившие вдаль, среди которых узнал и множество знакомых и любимых с детства мест.

Но стоило ему оправиться от первого впечатления, как грянул гром, и в одночасье все изменилось. Землю под ним окутала вечная тьма, и реки обратились в кипящую кровь. Феликс видел орды ужасающих воинов, облаченных в кости и меха, спускающихся с гор и сметающих все на своем пути. Они жгли леса, убивали людей и обливались их кровью. Словно обезумившие, они пожирали мертвецов и творили такое, что Феликс тут же хотел забыть и никогда больше этого не видеть. Небо затянули пожары, но с юга надвигалась еще более черная туча, а с ней и мрачные бледнокожие воины, с красивыми и безжизненными, словно восковые маски, лицами. Они несли свое зло, холодное и замогильное, вырывающее из тело все чувства, кроме отчаяния и страха. Надвигаясь одной сплошной тенью, они пели нечестивые гимны, в которых не было ничего естественного и привычного, словно они не предназначались для людей, а были частью того зла, что эти темные воины несли вместе с собой. Феликс смотрел как эти две силы разрушают города, и как люди бьются в агонии, не зная где найти спасения. Вечные тучи затянули небо, и в них ходили ужасающие тени, и солнце погасло, и наступила тьма.

Сам не понимая почему, но Феликс сжал свои руки в «замок» и поднял над головой, как это делали виденные им монахи. В этот момент его пронзила острая боль, и маленький никс увидел, что ладони проткнул ржавый меч, пригвоздив его к верхушке горы. Боль была невыносима, и мир стал вращаться, будто сама гора меняла свое положение, подобно стрелке часов. Феликс кричал и видел, как мир поглощает безжалостный огонь и реки гнилой крови. Никакими великими стараниями и молитвами нельзя было возродить его из поглотившего все земли хаоса. Можно было лишь наблюдать как в безумном водовороте гибнет человечество, а затем сходить с ума от невыносимой боли, истошных криков и колокольного звона.

Феликсу казалось, что он вертится, прикованный к горе, целую вечность. Его белые одежды уже давно должны были сгнить и порваться, а тело истлеть. Но он все еще вращался и кричал, слушая нескончаемый вой колоколов. В его голове не было мыслей, словно он был рожден лишь для того, чтобы висеть на горе и мучиться от боли, наблюдая за концом мира. Но затем, словно искорка пламени в темном пространстве, в нем зародилась крохотная мысль. В промелькнувших в его голове воспоминаниях он увидел себя и своих товарищей, а затем снова почувствовал боль. Но теперь она была другая, и не такая мучительная, как раньше. И снова вспышка новых воспоминаний, после которой вновь последовала боль в щеке. Только тогда Феликс осознал, что кто-то с силой бьет его по лицу.

Он открыл глаза. Почему они были закрыты, Феликс не знал. Теперь он не был прикован к горе, а сидел на холодном полу пещеры, а перед ним маячило обеспокоенное лицо Зено. Некоторое время Феликс сидел, не понимая, что происходит, и тяжело дышал, обливаясь холодным потом. Наверное, то же самое испытывал Анастериан, когда только очнулся от своего могильного сна. Воспоминания будто и не уходили, а все пережитое казалось дурным сном во время лихорадки.

— Все хорошо, просто небольшой обморок. — проговорила Зено, обращаясь к кому-то за спиной Феликса. Она помахала рукой перед его глазами, будто проверяя, может ли он за ней уследить. — Вы как, слышите меня, господин Феликс?

— Д-да… — ответил он, и поморщившись, схватился за голову, хотя она и не болела. Затем Феликс посмотрел на свои ладони, и с облегчением увидел, что никаких ран от ржавых мечей на них нет. Все это действительно было сном, ну или предвиденьем.

Эта мысль, словно сильный удар кнута, заставила его вскочить на ноги и оглядеться. Первое, что он увидел, это был лорд-главнокомандующий, который стоял на коленях, и прижав ладони к груди, с благоговением смотрел куда-то вперед. Рядом с ним, так же на коленях, стоял Эскер, но на его лице уже не было того трепета, как у Декстера, и оно, по большей части, выражало богобоязненный страх, смешанный с удивлением. Положив руки на колени, он тоже смотрел перед собой.

— Что случилось? — Феликс посмотрел назад и увидел остальных своих товарищей. Некоторые из них смотрели куда-то поверх его головы. — Что с лордом Декстером?

И только сейчас до него дошло, что они достигли своей конечной цели. Резко обернувшись, он посмотрел на противоположную стену пещеры, туда, где подрагивал еле уловимый золотой свет. Он исходил от одной единственной свечи, что стояла на булыжнике перед большим и древним каменным троном. Тогда же Феликс увидел и его…

Человек, в три или четыре раза больше обычного, сидел на том старом троне, откинувшись назад, словно стремясь укрыться в тенях. Лишь его белоснежные руки и нижняя часть молодого лица были видны в этой полутьме. И только спустя несколько мгновений Феликс догадался, что это не тени скрывают от него черты незнакомца, а плотная белая ткань, которая была накинута