комментария» к первой книге Пастернака «Близнец в тучах», мы сочли необходимым привести фрагмент вступления, объясняющий законы сопряжения главных мотивов книги стихов и образец комментария к одному стихотворению, где эти законы отчетливо работают.

Творчество, любовь, дружба — главные сквозные мотивы «Близнеца в тучах» (БвТ). Преобладающий фон их — город, ненастье, часто — ночь; с темой творчества связан мотив вознесения и бога; заглавный мотив «близнеца» (как созвездия и как друга) выступает лишь изредка, но намеками появляется не раз. Переклички между отдельными стихотворениями по тем или иным мотивам отмечаются далее в комментарии. Для общей же композиции сборника существенны лишь эти три главные мотива. Отделив первые два стихотворения как своего рода заставку, а последние два как своего рода концовку, мы можем увидеть: первая половина сборника объединяется темой любви, вторая — темой дружбы, а тема творчества и приобщения к богу и миру проходит, хоть и неравномерно, сквозь обе половины и придает сборнику цельность.

Заставка, первые два стихотворения, задают как раз эту сквозную тему. Начальное стихотворение, «Эдем» («Когда за лиры лабиринт…»), говорит: поэзия возносит к богу. Следующее стихотворение, «Лесное», говорит: поэзия есть голос земной стихии. Замкнув таким образом тему творчества на оба эти полюса, автор переходит к первой части книги, в центре которой — любовь.

Первая часть сборника насчитывает восемь стихотворений, от «Мне снилась осень…» до «Не подняться дню…». В первом из них, «Мне снилась осень в полусвете стекол…» — сон, любовь и грусть. В следующем, «Я рос, меня, как Ганимеда…» — творческое вознесение и отпевшая любовь. «Все наденут сегодня пальто…» — взрыды любви, прикрываемые смехом. «Встав из грохочущего ромба…» (перекликается с предыдущим стихотворением через образ дождя) — вознесение, творчество, бог. «Вокзал» (перекликается с предыдущим через образ возносящегося ангела-экспресса) — любовь, смертная разлука, печаль. «Грусть моя, как пленная сербка» (перекликается с «Мне снилась…» образом шелка и с «Вокзалом» образом хорала) — печаль, любовная разлука, одиночество. «Венеция» (подхватывает тему одиночества) — вознесение в туманный аккорд, бесплотная божественность. Концовка первой части — «Не подняться дню в усилиях светилен…» — изнеможение, бессилие, сон. Таким образом, в первой части из восьми стихотворений шесть содержат тему любви. Светлее всего она окрашена в «Я рос…», грустнее — в «Все наденут сегодня пальто…» и «Мне снилась осень…», а в трех последних она оборачивается разлукой и одиночеством («Вокзал», «Грусть моя…», «Не подняться дню…»).

Связующее звено между первой и второй частями — центральное (и почти заглавное) стихотворение «Близнецы»: любовь уже спит на ложе под покровом, а в небе ее сон сторожит поэт-Кастор, и где-то невдалеке светится его друг-близнец Поллукс — тема любви заканчивается, тема дружбы открывается.

Вторая часть насчитывает тоже восемь стихотворений, от «Близнеца на корме» до «Хора». В «Близнеце на корме» центральный образ перекликается с предыдущим стихотворением; здесь уход — уже не в сон, а в смерть, за Лету, и спутник поэта — друг на корме. «Пиршества» — предсмертное творческое товарищество и Золушка в «графстве чопорного сна» (опять смерть и сон). «Вчера, как бога статуэтка…» — пробуждение, выход на подвиг вдвоем с товарищем, преждевременное его изнеможение и опять сон. Эта скорбная эмоция, охватывающая начальные стихотворения второй половины книги, далее слабеет и почти исчезает. В стихотворении «Лирический простор» — тоже утро, тоже горизонт в дальних верфях, порыв ввысь и вознесение: «окрыленно вспылишь ты один», в центре опять товарищ. Мрачная эмоция уходит в подтекст, в строку «Возвестившим пожар каланче» и ее некрасовские ассоциации. Далее «Ночью… со связками зрелых горелок…» — не утро, а ночь, но опять как время вдохновения и вознесения; темы товарища нет, но пропойцы-лаззарони, просыпающиеся к ночи, отдаленно перекликаются с героями стихотворения «Пиршества». Далее «Зима», шумящая тьма, и «на свободу Вырывается бледный близнец»: опять порыв в стихию и опять образ товарища. «За обрывками редкого сада…» — повторение «Лирического простора», раздвигающаяся даль, готовность к взлету в рукотворный восток и продолжение темы товарищества: «Дети дня, мы…». Наконец, «Хор» прямо подхватывает «За обрывками редкого сада…» (мотивом творимого Востока), но кончает тем, что «сорвется хоровая рать» и поэт останется «внятно одинок» с хорами городов, как певчими у ног. Таким образом, «Хор» завершает одиночеством тему товарищества, а размер стихотворения, повторяющий размер «Эдема», возвращает нас к зачину сборника.

На этом вторая часть «Близнеца в тучах» заканчивается: из восьми стихотворений в ней нет ни одного (кроме разве последнего), в котором не присутствовала бы тема близнеца, товарища или товарищества, хотя бы просто в виде обращения на «ты». Это подчеркивается такой внешней приметой, как посвящения: при восьми стихотворениях первой части — только два посвящения, при восьми стихотворениях второй — пять посвящений, из них четыре — товарищам по группе «Лирика». Наоборот, тема любви здесь упоминается лишь дважды, мимоходом (забываемая «наложница» в «Близнеце на корме», «твои измены» в «Пиршествах»). В первой части, напротив, любовь присутствовала из восьми стихотворений в шести (при этом трижды — как разлука и одиночество), а дружба и близнечество — ни разу. Тема творчества в первой части возникала дважды (или трижды, если считать «Венецию»), во второй — шесть раз: творчество связывается в «Близнеце в тучах» не с любовью, а с дружбой. Ночь является фоном в первой части один раз, во второй четыре раза; город является фоном в первой части четыре раза, во второй он присутствует семь раз — ночь и город составляют один образный пучок с дружбой и творчеством. Мотив повзросления связан с темой любви (два раза в первой части, один раз во второй); мотив вознесения — с темой творчества и дружбы (два раза в первой части, четыре раза во второй). Наконец, цель вознесения — небо — симметрично появляется в первом, среднем и последнем стихотворениях книги («Эдем», «Близнецы», «Сердца и спутники»).

Два последние стихотворения книги, ее концовка, рисуют не разлуку, а встречу: сперва для дружбы, потом для любви. «Ночное панно» — творческая ночь, герой говорит с другом по телефону, и сердце его движется к нему над городом. «Сердца и спутники» — город как пассаж или телескоп, в котором с двух разных концов встречаются близнецы, Сердце и Спутник. Последнее стихотворение посвящено инициалам Е. Виноград, а в стихах первой части книги было посвящение инициалам И. Высоцкой: адресат и эмоциональная окраска поменялись.

Здесь и далее, в комментариях, отмечались образные переклички между отдельными стихотворениями. Если их суммировать (не притязая на совершенную точность), то окажется, что больше всего образных связей с другими стихотворениями имеют «Вокзал», «Я рос, меня, как Ганимеда…», «Мне