— Точно этого не знает никто. Известно только, что надо иметь сильные руки. Гораздо сильнее, чем наши. Поэтому я хочу научить тебя одному упражнению. Возьми две гайки.

Шестипалый с трудом поднял два предмета.

— Вот так. Теперь просунь концы рук в отверстия. Так… А теперь поднимай и опускай руки вверх-вниз… Вот так.

Через минуту Шестипалый устал до такой степени, что не мог сделать больше ни одного маха.

— Все, — он опустил руки, и гайки повалились на пол.

— Теперь посмотри, как делаю я, — сказал Затворник и надел на каждую руку по пять гаек. Несколько минут он продержал руки разведенными в стороны и, казалось, совершенно не устал.

— Здорово, — выдохнул Шестипалый. — А почему ты держишь их неподвижно?

— С какого-то момента в этом упражнении появляется одна трудность. Потом ты поймешь, что я имею в виду, — ответил Затворник.

— А ты уверен, что так можно научиться летать?

— Нет. Не уверен. Наоборот, я подозреваю, что это бесполезное занятие.

— А зачем тогда оно нужно?

— Как тебе сказать. Если ты оказался в темноте и видишь хотя бы самый слабый луч света, ты должен идти к нему вместо того, чтобы рассуждать, имеет смысл это делать или нет. Может, это действительно не имеет смысла. Но просто сидеть в темноте не имеет смысла в любом случае. Мы живы до тех пор, пока у нас есть надежда. Но всерьез надеяться на это нельзя.

Шестипалый почувствовал некоторое раздражение.

— Все это замечательно, — сказал он, — но что это значит реально?

— Реально для тебя это значит, что ты каждый день будешь заниматься с этими гайками, пока не станешь таким, как я. А для меня это значит, что я буду следить за тобой так, будто для меня твои успехи и правда важны.

— Неужели нет какого-нибудь другого занятия?

— Есть. Можно готовиться к решительному этапу. Но в этом случае тебе придется действовать одному.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Пока Шестипалый занимался с гайками, целых десять миров ушло в Цех номер один. Что-то скрипело и постукивало за зелеными воротами, что-то происходило там, а Шестипалый покрывался холодным потом и начинал трястись. Его руки заметно удлинились и усилились — теперь они были такими же, как у Затворника. Но пока это ни к чему не приводило. Затворник знал, что полет осуществляется с помощью рук, а что он собой представляет, было неясно. Затворник считал, что это особый способ мгновенного перемещения в пространстве, при котором нужно представить себе то место, куда хочешь попасть, а потом дать рукам мысленную команду перенести туда все тело. Целые дни он проводил в созерцании, пытаясь перенестись хоть на несколько шагов, но ничего не выходило.

— Наверное, — говорил он, — наши руки еще недостаточно сильны. Надо продолжать.

Однажды случилось крайне неприятное событие. Вокруг стало чуть темнее, и когда Шестипалый открыл глаза, перед ним маячило огромное небритое лицо Бога.

— Ишь, куда забрались, — сказало оно, а затем огромные грязные руки схватили Затворника и Шестипалого, вытащили из-за ящиков, с невероятной скоростью перенесли через огромное пространство и бросили в один из миров, уже не очень далеких от Цеха номер один. Потом Бог вдруг вернулся, вытащил Шестипалого, поглядел на него внимательно, удивленно чмокнул губами и кинул его обратно. Через несколько минут подошло сразу несколько Богов — они достали Шестипалого и принялись его рассматривать по очереди, издавая возгласы восторга.

— Не нравится мне это, — сказал Затворник, когда Боги ушли, — плохо дело.

— По-моему, тоже, — ответил перепуганный Шестипалый. — Ну убежим мы отсюда — так ведь они нас теперь искать будут. Про ящики они знают. А где-нибудь еще можно спрятаться?

Затворник помрачнел еще больше, а потом вместо ответа предложил сходить в здешний социум, чтобы развеяться.

Но оказалось, что со стороны далекой кормушки к ним уже движется целая депутация. Не дойдя шагов двадцати до Затворника и Шестипалого, идущие им навстречу повалились наземь и дальше стали двигаться ползком. Затворник велел Шестипалому отойти назад и пошел выяснять, в чем дело. Вернувшись, он сказал:

— Такого я действительно никогда не видел. У них тут религиозная община.

Они видели, как ты общаешься с Богами, и теперь считают тебя пророком, а меня — твоим учеником.

— Ну и что теперь будет? Чего они хотят?

— Зовут к себе. Говорят, какая-то стезя выпрямлена, что-то увито и так далее. Думаю, стоит пойти.

По дороге было сделано несколько ненавязчивых попыток понести Затворника на руках, и избежать этого удалось с большим трудом. К Шестипалому никто не смел не то что приблизиться, а даже поднять на него взгляд.

По прибытии Шестипалого усадили на высокую горку соломы, а Затворник остался у ее основания и погрузился в беседу со здешними первосвященниками, которых было около двадцати — их легко было узнать по обрюзгшим толстым лицам. Затем он благословил их и полез на горку к Шестипалому.

Выяснилось, что все уже давно ждали прихода мессии, потому что приближающийся решительный этап, называвшийся здесь Страшным Судом, уже давно волновал народные умы, а первосвященники настолько разъелись и обленились, что на все обращенные к ним вопросы отвечали коротким кивком в направлении неба. Так что появление Шестипалого с учеником оказалось очень кстати.

— Ждут проповеди, — сообщил Затворник.

— Ну так наплети им что-нибудь, — буркнул Шестипалый. — Я ведь дурак дураком, сам знаешь.

На слове «дурак» голос у него задрожал.

— Ну, ну. Успокойся, — сказал Затворник, повернулся к толпе у горки и воздел руки.

— Эй, вы! — закричал он. — Скоро все в ад пойдете. Вас там зажарят, а самых грешных замаринуют в уксусе.

Над социумом пронесся вздох ужаса.

— Я же, по воле богов и их посланца, моего господина, хочу научить вас, как спастись. Для этого надо победить грех. А вы хоть знаете, что такое грех?

Ответом было молчание.

— Грех — это избыточный вес. Подумайте, что приближает ре… Великий Суд? Да именно то, что вы обрастаете жиром. Ибо худые спасутся, а толстые нет. Истинно так: ни один костлявый и синий не будет ввергнут в пламя, а толстые и розовые будут там все. Но те, кто будет отныне и до Великого Суда поститься, обретут вторую жизнь. Ей, господи! А теперь встаньте и больше не грешите.

— Зачем ты так? — шепнул Шестипалый, когда Затворник опустился на солому. — Они же тебе верят.

— А я что, вру? — ответил Затворник. — Если они сильно похудеют, их отправят на второй цикл откорма.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Затворник часто говорил с народом, учил их придавать себе неаппетитный