— Почему я должен волноваться по поводу чека самого честного и работящего парня? — поспешил сказать аптекарь. — Чековый счет делает тебя солидным человеком, вроде Джи-Пи Моргана.

— На какой машине он ездит? — спросил Кайа.

— Кто?

— Джи-Пи Морган.

— Он умер. Ты что: судишь о людях по машинам, на которых они ездят?

Аптекарю было семьдесят, он страшно устал от жизни и уже подыскивал человека, которому мог бы продать аптеку.

— Ты, верно, не слишком высокого мнения обо мне, ведь я езжу на подержанном «шеви». — С этими словами аптекарь протянул Кайе пять купюр по одному доллару.

Кайа мгновенно уточнил марку его машины:

— «Малибу».

— Я понял — от работы у Даггетта ты свихнулся на машинах.

Магазин автодилера Даггетта располагался как раз напротив аптеки. Даггетт торговал иностранными спортивными машинами и держал еще один салон в Нью-Йорке. — Где ты еще вкалываешь, если не считать Даггетта?

— По выходным работаю официантом в «Корме», по вечерам заправляю машины на бензоколонке Эда.

Кайа был сиротой, жил в дешевом пансионе. Отец его работал на фирме, выполнявшей ландшафтные работы, мать служила горничной в гостинице «Говард Джонсон» на автостраде. Оба погибли в лобовом столкновении прямо перед гостиницей, когда Кайе было шестнадцать. Полиция решила, что они были сами виноваты в аварии. Денег у родителей не было, подержанный «плимут-фьюри» был разбит вдребезги, и у Кайи не осталось после них даже машины.

— Переживаю я за тебя, Кайа, — сказал аптекарь. — Только работа да работа, никакого продыха. На машину еще не скопил?

Вся округа знала, что Кайа убивается на работе в надежде накопить на машину. Девушки у него не было.

— Вы никогда не слышали о «мариттиме-фраскати»?

— Нет, и думаю, в нашей деревне о ней вообще никто не слыхал.

Кайа с состраданием посмотрел на аптекаря.

— Эта машина два года подряд одерживала победу на гонках в Авиньоне — она обставила «ягуары», «мерседесы» и всех остальных. На прямой дороге с гарантией дает сто тридцать. Это лучшая машина в мире. У Даггетта есть одна такая в нью-йоркском магазине. — Кайа привстал на цыпочки. — Здесь такой машины никто никогда не видывал. Никто.

— Ну почему бы тебе не купить «форд» или, скажем, «шевроле» или еще какую-нибудь тачку из тех, что я знаю? Нет, вы только подумайте — «мариттима-фраскати»!

— Не тот класс. Потому я о них и не говорю.

— Класс! Вы только посмотрите, кто взялся рассуждать о классе! Он моет полы, полирует машины, подает виски в ресторане, заливает бензин в баки, и он же хочет либо классную машину, либо ничего.

— У каждого свои мечты — у вас свои, у меня свои.

— Лично я мечтаю быть молодым, как ты, и жить в таком же уютном и приятном поселке, как наш, — сказал аптекарь. — Ты можешь взять класс и…

Даггетт, представительный бизнесмен из Нью-Йорка, открывавший загородный салон только на летние месяцы, как раз продавал машину солидному городскому джентльмену в твидовом костюме, когда вошел Кайа.

— Я вернулся, мистер Даггетт, — сказал Кайа.

Даггетт не обратил на него внимания. Кайа сел на стул, чтобы помечтать в ожидании поручений. Сердце его сильно билось от волнения.

— Понимаете, это не для меня, — говорил между тем покупатель. Он восхищенно рассматривал низкий угловатый «эм-джи». — Это для моего сына. Он говорил, что хочет что-то в этом роде.

— Отличная молодежная машина, — сказал Даггетт. — И цена у него вполне разумная для спортивного автомобиля.

— Правда, он бредит какой-то другой тачкой, как же она называется… Мара… что-то в этом роде.

— Мариттима-фраскати, — произнес Кайа.

Даггетт и покупатель, кажется, сильно удивились, вдруг обнаружив, что они не одни.

— М-мм, — да, кажется, именно так она и называется, — сказал покупатель.

— У меня есть одна такая машина в Нью-Йорке; могу доставить ее вам в начале следующей недели, — сказал Даггетт.

— Сколько она стоит?

— Пять тысяч шестьсот пятьдесят один доллар, — сказал Кайа.

Даггетт вымученно и не слишком дружелюбно усмехнулся.

— У тебя хорошая память, Кайа.

— Пять шестьсот! — воскликнул покупатель. — Я очень люблю моего мальчика, но и любовь имеет свои границы. Беру вот эту. — С этими словами он достал из кармана чековую книжку.

Длинная тень Кайи легла на квитанцию, которую подписывал Даггетт.

— Кайа, отойди, ты застилаешь мне свет.

Кайа не сдвинулся с места.

— Кайа, тебе что-то нужно? — раздраженно произнес Даггетт. — Не хочешь ли подмести кладовку или заняться еще чем полезным?

— Я просто хотел сказать, — часто и мелко дыша, ответил Кайа, — что, когда вы закончите с этим джентльменом, я закажу вам «мариттиму-фраскати».

— Ты… что? — Даггетт угрожающе поднялся со стула.

Кайа извлек из кармана свою собственную чековую книжку.

— Убери это! — сказал Даггетт.

Покупатель рассмеялся.

— Вы не хотите принять мой заказ?

— Я займусь твоим заказом, мальчик, но всему свое время. Сейчас же просто сядь и жди.

Кайа сел и сидел до тех пор, пока покупатель не вышел из магазина.

После этого Даггетт встал и, сжав кулаки, медленно подошел к Кайе.

— Ну-с, юноша, своей глупой выходкой ты едва не сорвал мне сделку.

— Мистер Даггетт, я даю вам две минуты на то, чтобы позвонить в банк и выяснить, есть ли у меня деньги, иначе я закажу себе машину в другом месте.

Даггетт позвонил в банк.

— Джордж, это Билл Даггетт. — Он презрительно усмехнулся. — Слушай, Джордж, Кайа Хиггинс хочет выписать мне чек на пять тысяч шестьсот долларов… Да, ты не ослышался. Клянусь, что он… Хорошо, я подожду. — Он умолк и принялся барабанить пальцами по столу.

— Отлично, Джордж, благодарю. — Он повесил трубку.

— Ну и..? — с вызовом спросил Кайа.

— Я позвонил Джорджу, чтобы удовлетворить свое любопытство, — ответил Даггетт. — Мои поздравления. Я впечатлен. А теперь — за работу!

— Это мои деньги, я честно их заработал, — сказал Кайа. — Я работал и копил четыре года — четыре долгих проклятых года, и теперь я хочу машину.

— Ты, наверное, шутишь?

— Эта машина — единственное, о чем я могу думать, а теперь она наконец станет моей, эта чертова машина, какой здесь никто никогда не видывал.

Даггетт