Однако в ходе осуществления проекта введения представительной власти в Забайкалье Семенову пришлось столкнуться с серьезными проблемами в управлении, и вместо ожидавшейся политической стабильности в крае наступил политический кризис.

Хотя выборы не были завершены (предстояли еще выборы от бурятских и некоторых крестьянских волостей) 5 июня 1920 г. Краевое Народное Совещание все же было открыто. При его открытии епископом Мелетием был отслужен молебен. Председателем стал преподаватель местной гимназии, бывший редактор газеты «Забайкальская новь», член местного отдела кадетской партии А. Г. Василевский. На открытии выступили: Главком Семенов, командующий объединенной Дальневосточной армии генерал-лейтенант Н. А. Лохвицкий (после перехода в Читу частей Восточного фронта произошло их объединение с подразделениями Забайкальского округа), заместитель Таскина, начальник управления внутренних дел А. В. Волгин, представитель японского командования генерал Судзуки, а также делегаты от Союза украинцев, Старообрядческих общин, Всероссийского Крестьянского Союза (организации, аналогичной Крестьянскому Союзу России в Крыму). Показательны были выступления от казачества: Сибирского (войсковой Атаман генерал-лейтенант П. П. Иванов-Ринов) и Донского (генерал-лейтенант Б. Р. Хрещатицкий). В своей речи Семенов обратил внимание собравшихся на особую важность укрепления судебной системы: «Краевое Народное Совещание, не сомневаюсь, окажет поддержку краевой власти в деле поднятия на должную высоту судебных установлений, дабы каждый мог найти в них прочную защиту своих прав, и дабы всякий проступок, независимо от ранга и положения лиц, его совершающих, не остался бы безнаказанным». Подтверждалась идея созыва Конституанты, несмотря на очевидную проблематичность этого деяния: «Я верю, что наступит тот счастливый момент, когда русский народ снова увидит свою страну единой, свободной и возрожденной через Национальное Собрание, созванное в сердце России – в Москве». В духе полной поддержки политики Главкома были приняты и первые резолюции Собрания (7 июня 1920 г.). В документе «По вопросу о борьбе с большевизмом» отмечалась необходимость продолжения вооруженного сопротивления советской власти: «В тяжелое время гражданской войны, когда большевизмом разрушено благополучие страны, расшатаны все устои государственности и Россия брошена в бездну позора и унижения, Краевое Совещание выражает полную готовность оказать краевой власти поддержку для борьбы с советской властью и создания стойкой боеспособной армии, без которой еще большие бедствия и унижения угрожают Восточной Окраине».

В резолюции «По вопросу о помощи Японии» говорилось о важности вооруженной поддержки, оказываемой Японией Дальневосточной армии: «Сознавая чрезвычайные трудности Восточной Окраины в противостоянии армии советского правительства, набранной под угрозой кровавого террора и значительно превосходящей численность армии Краевого правительства, Народное Совещание выражает надежду, что дружественная нам Япония, которой собственные интересы диктуют остановить продвижение советских войск до ее границ, будет продолжать совместные действия с правительственными войсками для охраны Восточной Окраины от порабощения советской властью»[956].

Безоговорочная поддержка проводимого Главкомом курса однако оказалась недолгой. Как можно было ожидать, Совещание выступило с напоминанием о получении законодательных прав, обещанных ранее Семеновым. 21 июня 1920 г. была принята декларация о «присвоении Краевому Народному Совещанию законодательных функций» в целях «утверждения авторитета представительного органа и умиротворения края». Одновременно высказывалось пожелание о переходе к нормальному, «гражданскому» управлению краем. Ответ «власти» последовал незамедлительно и полностью поддержал инициативу представительного форума. Управляющий отделом внутренних дел Волгин в докладе, сделанном на сессии Совещания по поручению Семенова, отметил «живейшую радость по поводу полного совпадения в понимании предстоящих нам великих целей и общих задач». Подчеркнув важность принятых Собранием деклараций о «борьбе с советской властью» и о «союзе с Японией», Волгин пообещал, что в ближайшее время будет «выработан соответствующий законопроект, который, с одной стороны, расширял бы объем законодательных функций Совещания, а с другой – представлял бы ему права законодательной инициативы… В такой же мере, – заверял Волгин, – краевая власть готова идти навстречу и другому важнейшему пожеланию Народного Совещания о реконструировании правительственного аппарата на более стройных и законных началах. В ближайшем будущем предстоит реорганизация органов власти по типу ведомств с ясно очерченной сферой деятельности каждого… Полное единогласие власти и народных представителей в этих двух основных вопросах нашей жизни дает залог к успешному и скорому созданию прочной государственности в крае»[957].

Своеобразным итогом государственного строительства стало утвержденное Указом Главкома от 24 июля 1920 г. «Положение о временном устройстве Государственной власти на территории Российской Восточной окраины». Этот документ, по его декларативности, можно вполне считать «Конституцией» белого Забайкалья (полный текст см. приложение № 7.). В нем заявлялось, что «Восточная окраина России составляет неразъемную часть Государства Российского». Утверждались правопреемственность власти Главкома Семенова и его диктаторские полномочия: «Вся полнота Верховной власти…, на основании Указа Верховного Правителя от 4 января 1920 г., изданного согласно ст. 5 положения 18 ноября 1918 г. о временном устройстве Государственной власти в России (речь шла о статье, устанавливавшей порядок утверждения актов Верховного Правителя. – В.Ц.), скрепленного Председателем Совета Министров Пепеляевым, принадлежит Главнокомандующему всеми Вооруженными силами и Походному Атаману всех казачьих войск Российской Восточной окраины генерал-лейтенанту Г. М. Семенову».

Как и в «Конституции 18 ноября», продолжавшей традиции Свода Законов Российской Империи, полнота исполнительной власти сосредотачивалась у Главкома, а часть полномочий делегировалась подчиненным административным структурам: «Власть управления во всем ее объеме принадлежит Главнокомандующему. В делах управления… определенная степень власти вверяется, согласно закона, подлежащим местам и лицам». При этом не исключалась возможность принятия чрезвычайных мер, обусловленных положением на фронте: «Главнокомандующему принадлежит в особенности принятие чрезвычайных мер для обеспечения комплектования и снабжения вооруженных сил и для водворения гражданского порядка и законности».

Разрабатывались сообразные единоличному правлению законодательные акты – Указы, издаваемые «в порядке Верховного Управления…, для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления». Главком осуществлял высшее военное управление («устройство Вооруженных сил», «дислокацию войск», «перевод на военное положение»), а также решал вопросы назначения и смещения с должности лиц командного состава (правда, после консультаций со специально создаваемым Военным Совещанием) и высших государственных служащих. Главком наделялся правом конфирмации судебных решений, правом помилования, смягчения наказания и «общего прощения совершивших преступные действия». Главкому же принадлежала прерогатива в определении внешнеполитического курса: «Главнокомандующий есть Верховный руководитель всех высших сношений… с иностранными державами. Ему принадлежит право заключать договора с иностранными государствами, право объявления войны и заключения мира».